Война с Митридатом (89—85 гг.)

В то время как союзническая Италия с боль­шим мужеством и геройством отстаивала свои права на существование, на римском Востоке развертывались события мирового значения. На развалинах древнего царства Селевкидов подни­мались одно за другим новые государства, стремив­шиеся возродить традиции Селевкидов и, захватив в свои руки посредническую торговлю между Восто­ком и Западом, объединить под своей властью стра­ны Переднего Востока.

Среди эллинистических царей в это время свои­ми широкими планами и организаторскими способ­ностями прославился понтийский царь Митри­дат VI Эвпатор (120—63 гг.), молодой, обра­зованный и в высшей степени честолюбивый султан¹. Пользуясь ослаблением внешней полити­ки Рима, Митридат подчинил своему влиянию со­седние страны и в конце II в. создал огромное цар­ство, охватывавшее весь северо- и юго-восточный берег Черного моря, включая Понт, Пафлагонию,

Каппадокию, Малую Армению, Колхиду и Боспор- ские владения (regnum Bosphoricum) с северогрече­скими колониями на Крымском полуострове. Со своих владений Митридат собирал ежегодно 300 та­лантов денег и 180 тыс. четвертей пшеницы дани. Влияние Митридата распространялось далеко за пределы его владений. Он поддерживал связь со скифами, сарматами, дунайскими галлами, фракий­цами и иллирийцами.

В отношении Рима Митридат первое время дер­жался выжидательной, осторожной политики. Мир­ные отношения между обоими государствами были нарушены лишь после того, как Митридат в 91 г., воспользовавшись осложнением в Италии, изгнал из своих владений Никомеда III, царя Вифинии, союз­ника Рима, а зять Митридата, армянский царь Тиг­ран, с его согласия изгнал из Каппадокии царя Ари- обарзана, тоже союзника Рима. На выручку своих вассалов римляне отправили войско под командой

М. Аквилия, друга Мария, пода­вившего революцию рабов в Сици­лии (99 г.). Аквилий заставил Ми­тридата восстановить изгнанных им царей в их прежних владениях и возместить убытки. На первое предложение понтийский царь со­гласился, а во втором отказал, что и послужило поводом к первой войне с Митридатом (88 - 84 гг.).

В распоряжении Митридата имелся флот в 400 кораблей и су­хопутная армия в 300 тыс. чело­век, составленная из самых раз­личных народностей — греков, скифов, сарматов, пафлагонцев, фракийцев, бастарнов и других во­инственных народов. Союзниками Митридата были царь Тигран и средиземноморские пираты. Свое­му выступлению понтийский царь придал характер борьбы за освобождение восточных провинций от засилья чужестранцев — италиков, египтян и евреев, проживавших в восточных городах и занимавшихся ростовщичеством, торговлей и ре­меслами. Во время своего пребывания в городе Эфе­се Митридат издал тайный приказ, предписывая на­чальникам городов в установленный срок, по исте­чении 30 дней, произвести погром находившихся в их пределах чужестранцев, женщин, детей и вообще всех людей свобод­ного происхождения, говоривших на латинском языке. Рабам была обе­щана свобода при условии, если они перебьют своих господ и примкнут к восставшим. Кроме того, все, принявшие сторону Митридата, ос­вобождались от долгов.

Призыв Митридата к организо­ванному погрому нашел отклик во всех городах азиатского материка и островов. По преданию, в одной провинции Вифинии перебили бо­лее 80 тыс. италиков; несколько десятков тысяч рим­ских граждан погибло на острове Делосе. В Эфесе, Пергаме, Милете и других местах целыми сотнями и тысячами избивались римляне и италики, не взи­рая ни на пол, ни на возраст, ни на происхождение. Людей убивали на улицах, в домах и в храмах, у ал­тарей богов.

«Было очевидно, что жители Азии действовали так против римлян не столько из страха перед Митрида­том, сколько из ненависти к ним» Вместе с тем Митридат освобо­дил Азию от уплаты дани в течение пяти ближайших лет, декретировал уменьшение долгов наполовину, произвел новое перераспределение территорий, в подвластных ему об­ластях посадил своих управителей, ввел новую, более полноценную монету, золотую тетрадрахму с собственным изображением, и всту­пил в связь с италийскими повстан­цами. Столицей своего государства Митридат объявил город Пергам.

Укрепившись в Азии, Митридат повел наступление на Европу. Пол­ководцы Митридата заняли Фракию и Македонию, острова Эгейского моря, вступили на территорию Ат­тики и заняли Афины. Послы Митридата были от­правлены в Египет, Нумидию, на Крит и в Сирию с призывом к восстанию против ненавистного господ­ства Рима.

Неожиданные успехи понтийского царя открывали перед Римом перспективу новой войны на Востоке, ото­двинувшей на второй план все другие вопросы.

Речь шла не только о сохранении одной из самых богатых римских провинций и о захвате добычи и рабов, в которых по­сле Союзнической войны ощущался недостаток, но и о сохранении самой колониальной державы Рима. В этом причина той исключительной страст­ности, с которой велась между пар­тиями борьба за выбор главнокоман­дующего восточной армией.

На роль верховного командира претендовали два кандидата — Луций Корнелий Сулла (Lucius Cornelius Sulla) и Гай Марий. Суллу поддерживали оптиматы, а за Мария подавали голоса всадники и популяры, в равной мере враждеб­ные оптиматам и их ставленнику. Формально права на верховное командование имел Сулла, консул 88 г. В Союзнической войне Сулла, совершенно затмивший Мария, получил высшую военную награду— венок из

травы и полевых цветов (corona obsidional is), а во вре­мя своего преторства в Киликии Сулла хорошо изу­чил азиатские провинции и нравы их жителей.

Однако Марий и поддерживавшие его всадники и популяры ни за что не хотели уступать руководство военной кампанией Сулле, их врагу. Сам Марий, не­смотря на почтенный возраст, укрепляя свой орга­низм физическими упражнениями, сохранял еще до­статочно энергии.

«Мучимый страшным честолюбием, Марий борол­ся со старостью и слабостью чисто по-детски. Он еже­дневно ходил на Марсово поле и принимал участие в гимнастических упражнениях молодежи, старался показать, что его тело было еще способно легко вла­деть оружием, что он крепко сидит на коне, хотя в ста­рости был неповоротлив, очень толст и жирен»'.

Для достижения своих целей Марий вступил в соглашение с народным трибуном 88 г., человеком даровитым и красноречивым, приверженцем Ливия Друза и притом неоплатным должником, Публием Сульпицием Руфом (P. Sulpicius Rufiis). Говорили, что долг Сульпиция Руфа достигал 3 млн. сестер­ций. В случае счастливого исхода военной кампа­нии, в чем ни Руф, ни Марий не сомневались, Руф надеялся поправить свое состояние, освободив­шись от долгов. На кандидатуре Мария Руф объ­единил интересы марианских ветеранов, всадников, вольноотпущенников и раздраженных умалением своих прав италиков. С последнего Руф, собствен­но, и начал.

Не открывая своих истинных намерений, Сульпи- ций Руф выступил в комициях с предложением рас­пределить вольноотпущенников и италиков по всем 35 трибам, что дало бы союзникам перевес в народ-

ном собрании; вместе с тем Сульпиций предлагал очистить сенат от продажных элементов и вернуть эмигрантов. Против предложения Сульпиция восстал сенат, а консул этого года Сулла с целью задержать законопроект назначил религиозные торжества (feriae), во время которых нельзя было ни созывать комиций, ни выявить каких-либо законодательных предложений. Но это нисколько не смутило народ­ного трибуна, опиравшегося на вооруженный отряд в 3 тыс. человек, составленный из рабов и вольно­отпущенников.

В сопровождении этого отряда Руф явился в ко- миции и потребовал отмены распоряжений консула. Пытавшиеся протестовать были избиты сторонника­ми Сульпиция, но все же консулам удалось вовремя оставить комиции и покинуть Рим. Сулла отправился в Кампанию, где в то время под Нолой уже стояла армия, готовая к отплытию на восточный театр во­енных действий.

В Риме после отъезда консулов было принято предложение Руфа о распределении союзников по всем 35 трибам, затем при новом составе комиций было постановлено отобрать командование армией у Суллы и во главе кампанской армии поставить Мария.

Избранный главнокомандующим Марий стал го­товиться к походу, предварительно отправив двух легатов в лагерь Суллы в Кампанию с требованием сложить командование и передать ему войска. Сул­ла в ответ на это созвал военный митинг и нарисо­вал перед собравшимся войском блестящую перспек­тиву богатой и легкой войны на Востоке. В заклю­чение своей речи он указывал, что единственным препятствием к осуществлению столь блестящей перспективы является Марий и его войско. Армия волновалась. В то время как командный состав ко­лебался, солдаты, забрасывая делегатов камнями, требовали немедленной войцы с Марием.

Использовав настроение войска, Сулла с шестью легионами двинулся на Рим для «освобождения го­рода от тирании». Под стенами города и в самом го­роде произошел ожесточенный бой между суллански- ми когортами и находившимся в городе гарнизоном, которым командовали Марий и Сульпиций.

«И вот тогда-то на улицах Рима разыгралось на­стоящее сражение, как между настоящими враждеб­ными лагерями, первое в своем роде, уже не в виде простого восстания, а по-настоящему, под трубные звуки и с развевающимися знаменами, по военному обычаю. До столь великого бедствия довела внутрен­

няя рознь, на которую вовремя не обратили достаточ­но внимания»

Кампания Суллы казалась проигранной. Суллан- ские легионы дрогнули и двинулись назад; и вот в по­следний момент в ряды сражающихся бросился сам Сулла со знаменем в руке и восстановил порядок.

«Это произвело впечатление. Отчасти из страха перед вождем, а отчасти от стыда, что они покинули знамя, солдаты прекратили бегство и вернулись в строй»².

В последний момент, чтобы спасти свое положе­ние, марианцы провозгласили свободу рабов при ус­ловии вступления в ряды марианцев, но уже было поздно. В этом их предупредил Сулла. По преданию, всего три раба откликнулись на призыв Мария. По­беда осталась за Суллой, ставшим неограниченным повелителем Рима.

Разбитые марианцы разбежались или попали в плен. Сульпиций был убит, а Марий бежал в Остию, где сел на корабль, чтобы ехать в Африку, но про­тивные ветры пригнали его к берегу и, спасаясь в бо­лоте близ города Минтурн, он попал в плен суллан- ского дозора. Был отдан приказ убить Мария в ме­стной тюрьме, но галл, которому надлежало выпол­нить это поручение, не осмелился поднять руку на великого римского героя, и Марий был освобожден. В конце концов, после многих приключений, Марий высадился в Африке на территории Карфагена, где встретился со своим сыном и некоторыми видными марианцами. Несмотря на 70-летний возраст, герой кимврской войны с напряженным вниманием следил за развертывавшимися событиями в Риме, ожидая исполнения предсказания, что он в седьмой раз бу­дет консулом.

Своим походом на Рим Сулла открыл новую, пол­ную крови и драматизма страницу римской исто­рии — истории борьбы командиров за верховную власть. Последнее столетие Римской республики представляет сложный и интересный период антич­ной истории. Сложная сама по себе борьба между ко­мандирами в еще большей степени осложнялась столкновениями социальных интересов различных групп римского общества, втянутых в борьбу. Борь­ба между командирами являлась одной из разновид­ностей классовой борьбы в античном обществе. Так дело понимали и античные историки, писавшие об этом периоде.

«После всего пережитого римлянам не остава­лось ничего другого, как только поднять братоубий­ственное оружие против самих себя, и римский фо­рум превратить в арену столкновения римских граж­дан друг с другом по гладиаторскому обычаю (cives cum civibus suis gladiatorio more concurrent).

Было бы легче перенести, если бы вождями этих святотатственных безумий были какие-либо неизве­стные плебеи или опустившиеся нобили. Но - о, по­зорное преступление — таковыми являются Марий и Сулла. Сколь это великие люди какие командиры слава и украшение своего века» (decora et ornamenta saeculi sui).