Восстание паннонских и рейнских легионов
За централизованную власть правящему классу приходилось держаться еще и потому, что последние годы жизни Августа ознаменовались серьезными военными бунтами на северной рейнско-дунайской границе. Римские завоевания на севере были значительны, но непрочны. При Августе Рим не мог удержать завоеванных германских территорий, подобно тому как это было сделано при Юлии Цезаре с галльскими землями. Для этого у римлян не хватало ни военных сил, ни финансов, ни внутренней крепости.
К тому же, как показала недавняя катастрофа в Тевгобургском лесу, германский мир уже не был тем, чем он был при Юлии Цезаре, группой разрозненных, враждующих друг с другом племен.
Ослабление страха перед несокрушимостью римских легионов, с одной стороны, и неблестящее состояние римской армии, с другой, создавали почву для всякого рода брожений и восстаний на рейнско-дунайской границе. Стоявшая на границе римская армия, наполовину составленная из германцев, испытывала страшную нужду и всевозможные лишения. Условия службы были невыносимо тяжелы, отпуска затягивались годами, никаких обещанных наград и земель легионеры не получали или же вместо пахотных земель им давались невозделанные участки на горах и болотах, к тому же в войске царила палочная дисциплина и широко применялись телесные наказания.
Враждебное настроение войска время от времени прорывалось в виде военных бунтов, особенно частых и грозных в последние годы правления Августа. При императорском режиме солдатские бунты были наиболее действительной, почти единственной формой классовой борьбы. После сокращения политической роли комиций при Авасте и полной их ликвидации при Тиберии в Риме не существовало общеполитического органа, в какой-либо мере отражавшего общественное настроение и дававшего выход политическим страстям. Политическая жизнь, как отмечалось выше, распылилась, все свободомыслящее и протестующее ушло в нелегальные коллегии (collegia illicita), которых при Империи было очень много, но все это были мелкие организации с профессионально-религиозным уклоном. Единственной крупной организованной силой являлось войско, в рядах которого было немало римских пролетариев и пограничных народностей, еще не свыкшихся с римскими порядками и произволом начальников.
В 6—9 гг. н. э. произошло, как отмечалось выше, восстание в недавно покоренных паннонских и далматских областях, с большим трудом подавленное Тиберием, будущим императором, и его племянником Германлком, сыном Друза. Еще более грозным было восстание паннонских и германских легионов в год смерти Августа (14 г.). Стоявшие в Паннонии, на Дунае, три легиона, утомленные, помногу лет не получавшие полностью жалованья и не отпускаемые домой после окончания службы, воспользовались междуцарствием и предъявили ряд требований. Зачинщиком восстания был некто Перценний, до военной службы театральный клакер. В скомпанован- ной Тацитом речи Перценний рисует положение римского легионера действующей армии в далекой от Рима северной провинции. «Зачем, — говорил Пер-
ценний, — вы, как рабы, повинуетесь немногим центурионам и трибунам? В самом деле, не достаточно ли уже вы пострадали из-за вашего малодушия и рабства? Ведь вы совершили по 30—40 походов и все изнурены до крайней степени. И, несмотря на все это, вас до сих пор оставляют под знаменами, тащат в далекие страны, вместо полей в награду за службу дают ни на что не пригодное болото или негодный участок...».
«Служба в войске тяжела и не дает ничего: душа и тело оцениваются по 10 ассов в день. На эти деньги должны мы припасать платье, оружие, палатки, откупаться от жестокости центурионов и от лагерных работ. Зато — свидетель Геркулес! — нет конца побоям и ранам. Зимой мерзни, летом трудись, проливай кровь на войне и голодай во время мира»1.
Речь Перценния попадала в самое сердце легионеров. Солдаты выражали свое горячее сочувствие и одобрение. Одни указывали на свежие следы ран на своем теле, другие — на седину , третьи — на рваную одежду, через которую просвечивало голое тело.
При известии о начавшемся восстании солдаты соседних лагерей побросали общественные работы, которые они там выполняли, принялись грабить ближайшие деревни, разнесли и самый Навпорт, где помещался лагерь, и растерзали лагерного префекта.
Встревоженный слухами о мятеже легионов, Тиберий послал в мятежный лагерь своего сына Друза со знатнейшими сановниками государства, двумя преторианскими когортами и преторианской конницей. Прибывший в легерь Друз тонко повел дело. Выслушав жалобы солдат, он обещал все принять к сведению, передать дело на рассмотрение отца и сената. После некоторых усилий Друзу удалось расколоть легионеров: одних запугать, других привлечь к себе подарками, третьих устрашить, ссылаясь на волю богов, проявлявшуюся в чудесах и предзнаменованиях. После этого Друз, по выражению Тацита, склонный к суровым мерам, приказал схватить главных организаторов мятежа, Перценния и Вибу- лена, и умертвить их.
Еще более грозным было восстание нижнерейнских легионов. На рейнской границе мятежом были охвачены целых четыре легиона, в которых находилось много римских пролетариев, за последний набор взятых в армию.
«Пришло время, — говорили ораторы-солдаты, — когда ветеранам следует требовать скорой отставки, молодым солдатам. — увеличенного жалованья, всем вообще — мести центурионам за жестокость».
«И это, — прибавляет Тацит, — говорил не один какой-либо человек, озирающийся по сторонам вроде Перценния среди паннонских легионов, а множество мятежных глоток и голосов, в чьих руках находится судьба Рима»1.
«Вдруг эти бешеные люди, обнажив мечи, бросаются на центурионов: это самый давний предмет ненависти солдат, и с него начинается их ярость. Повалив их на землю, солдаты бьют их батогами, каждого — шестьдесят человек... затем изуродованных и истерзанных и частью уже мертвых бросают их в окопы лагеря или прямо в Рейн»2.
Восстание дунайских и германских легионов, с непревзойденным художественным талантом описанное Тацитом, поражает не только своим массовым характером, но также силой протеста и единством воли его участников. Это был вулканический взрыв давно накоплявшейся скорби и горя отчаявшихся в своей судьбе людей.
«Для людей, глубже проникающих в настроение солдат, было особенным признаком сильного и ожесточенного движения то, что они не вразброд или по подстрекательству немногих, а все одинаково воспламенялись, одинаково молчали, обнаруживая такое согласие и стойкость, что можно было подумать, что ими кто-нибудь управляет».
Попытка главнокомандующего германской армии Германика прекратить восстание едва не стоила ему жизни. На упреки Германика, что солдаты поступили вероломно, нарушив военную дисциплину и присягу, солдаты бросились к нему, показывая рубцы от ран на всем теле, и, раскрывая беззубые рты, жаловались на невыплату жалованья, задержку отпусков и тяжелые лагерные работы — рытье каналов, доставку корма, строевого леса и т. д.
Ввиду чрезвычайно грозного положения, возможности распространения восстания по всей границе и объединения повстанцев с галлами и германцами, Германик пошел на уступки, удовлетворив требование восставших. Прослужившие 20 лет получали полную отставку, прослужившие 16 лет освобождались от лагерных работ, прежняя задолженность выплачивалась в двойном размере.
Такова была политическая ситуация в момент прихода Тиберия к верховной власти. Паннонские и германские восстания являлись первым звеном в длинной цепи военных бунтов и мятежей, проходящих через всю историю Империи.
Для отвлечения внимания легионеров и восстановления дисциплины была предпринята новая военная экспедиция против германцев в отмщение за понесенное римлянами поражение в Тевтобургском лесу. Во главе экспедиции был поставлен племянник Тиберия Германик, одержавший несколько побед над германцами (14—16 гг.). Экспедиции Германика, однако, были очень трудны и поглощали массу людей и средств, что не могло нравиться экономному Тиберию. Кроме того, Германик, пользовавшийся большой популярностью среди войска, казался опасным конкурентом на императорский трон. На этом основании Тиберий приказал остановить дальнейшее продвижение во внутренние области Германии и признать границей Рима Рейн, предоставив германские племена за Рейном их собственным раздорам. По
предписанию императора, Германик отказался от похода на Эльбу и вернулся на Рейн, оставив после себя трофей, сложенный из отобранного у неприятеля оружия.
«Сей памятник войска императора Тиберия, в честь их победы над германскими племенами между Рейном и Эльбой, посвящают Марсу, Юпитеру и Августу», — гласила надпись, вырезанная на скале по приказанию Германика.
Большая часть завоеванных германских земель была очищена, оставшаяся же за Римом территория по Рейну организована в виде военной границы под названием Верхней и Нижней Германии (Germania Superior, Germania Inferior).
По окончании экспедиции Германик, подозреваемый императором в стремлении к государственному перевороту, был удален из Рима под предлогом войны на Востоке.