Виды частных деликтов. Квазиделикты

При наличии у потерпевшего свидетелей застигнутый с поличным вор мог быть убит; позже это относили к ночному вору (fur nocturnus) или к дневному (fur diurnus), если он за­щищался с оружием в руках. «Furem, si aliter capi non posset, occidere perrnittunt» («Разрешается убить вора,,если его иначе нельзя задержать»). Преступником считался и тот, у кого при домашнем обыске обнаруживалась сама вещь: «Fur est ma-nifestus, qui deprehenditur cum furto» (Ulpianus). «Явный вор есть тот, кто застигнут в совершении (этого) и кто застигнут в пределах границ того места, откуда что-то он взял», — так определял разновидность этого вида кражи Павел. В осталь­ных случаях (fur пес manifestum) потерпевший обязыдался доказывать в суде факт кражи. По факту кражи заинтересо­ванное лицо могло подать actio furti с требованиями возме­щения в размере от 2 (actio furti пес manifesti) до 4 раз больше стоимости украденного; а также иск о возврате вещи (rei vindicatio) или возмещения вреда (condictio ex causa furtiva). «Semper moram fur facere Videtur» («Вор всегда считается в просрочке»). Управомоченными были собственник вещи, добросовестный владелец (bonae fidei possessor), а также их на­следники; иск сохраняет силу до самой смерти правонаруши­теля. По Законам XII таблиц тройную стоимость вещи вы­плачивал тот, у кого она была найдена, даже если он ее не крал (actio furti concepti), а также тот, кто ему подбросил ее (actio furti oblati). Согласно преторскому эдикту, если вор был пой­ман на месте совершения кражи, а также если он сопротив­лялся домашнему обыску (actio furti prohibiti) или не пред­ставлял в суд найденную при этом вещь (actio furti non exhibiti), с него взыскивалась 1/4 стоимости похищенной вещи (actio furti manifesti).

Судебная защита объектов собственности не отличалась сначала от судебной защиты других прав. Еще Гаю был из­вестен особый иск — actio furti concepti, с помощью которого собственник возвращал украденную вещь. Actio furti concepti имел силу против каждого лица, у которого вещь находится, без различия, есть ли это лицо вор или нет, добросовестный или недобросовестный владелец. Во всяком случае, ответчик подвергался штрафу втрое против цены похищенного. Ответ-чик-невор с помощью другого иска, actio furti oblati, взыски­вал с лица, передавшего ему вещь, такой штраф, какой был взыскан с него самого.

Против самого вора обладатель вещи действовал путем исков, известных под именем actio furti manifesti и actio furti nee manifesti. Строго уголовный характер, в особенности пер­вых двух исков, говорит об их древнем происхождении. Эти иски представляли достаточное средство для защиты древ­нейшей собственности. Они появились тогда, когда возникло частное обладание вещами, но правовое чувство было еще проникнуто местью, так что всякое правонарушение рассмат­ривалось как преступление. Они остались средством защиты вещей пес mancipi и тогда, когда с развитием гражданского оборота из всех вещей выделилась особая группа вещей man­cipi. Претор также разрешал подавать особые иски: против хозяев кораблей, постоялых дворов и конюшен (actio furti adversus nautas caupones stabularios), против рабов, проживающих в доме своего господина (actio si familia furtum fecisse dicetur).

Юристы признали, что воровства нет, как скоро нет умыс­ла украсть (affectus furandi). Еси, например, наследник не знал, что такая-то вещь была получена его наследодателем в ссуду, наем или поклажу, и, принимая ее за наследствен­ную, продавал или дарил ее, то он не совершал воровства, так что приобретатель ее мог укрепить свое приобретение дав­ностью. Недвижимости со временем вовсе были исключены из числа объектов воровства, даже овладение заведомо чужим участком не признавалось за воровское, так что каждый его последующий добросовестный владелец мог приобрести его по давности. Изначально квалифицированным случаем кра­жи считался грабеж (rapina) как заведомо противоправное и насильственное отнятие чужой движимости. В 76 г. до н. э. претор Марк Терренций Лукулл издал эдикт, по которому преследовался per actionem vi bonorum raptorum — грабеж, совершенный вооруженными людьми или их скоплением. В ре­зультате толкования этих действий грабеж был выделен как самостоятельный деликт. Сделанным насильно,стало считать­ся то, что кто-либо сделал вопреки запрету: «Vi factum id vi-detur esse, qua de re quis cum prohibetur, fecit». «Qui vi rapuit fur improbior esse videtur». По иску о скрытой краже отвечал тот, у кого украденное искалось и обнаруживалось. «Noxa ca-put sequitur» («Ответственность за ущерб следует за преступ­ником»). Noxia означала вредное противоправное деяние с по­следующей ответственностью не нарушителя, а другого лица, в частности ущерб, причиняемый чужим рабом или ребенком (животным). За данное деяние обладатель власти над субъек­том действия отвечал так, как если сам он совершил его. Он мог избавиться от ответственности путем выдачи виновного потерпевшему per mancipationem noxae dandae causa. Про­винившийся раб переходил в его собственность, сын или дочь persona in mancipio.

Штрафными называются иски, которые возникают про­тив нас не из договора, но из вреда, а также злодеяния рабов.

Сила и власть этих исков такова, что если бы мы были осуж­дены, нам позволено было бы вместо возмещения вреда вы­дать виновника вреда: «Noxales actiones appellatur, quae non ex contractu, sed ex noxa atque maleficio servorum adversus nos instituuntur: quarum actionum vis et potestas haec est, ut, si damnati fuerimus, liceat nobis deditione ipsius corporis quod deliquerit evitare litis aestimationem». Ответственность сохра­нялась для обладателя власти в момент litis contestatio, т.е. она переходила к приобретателю виновника. «Res ipsa loqui­tur» («Вещь говорит сама за себя»: формула обоснования от­ветственности лица за вред, причиненный предметом, кото­рый находится в его ведении). За хищение вещей во время пожара можно было предъявить иск в 4-кратном размере, а че­рез год — в 2-кратном. Кража же при кораблекрушении на­казывалась в размере 4-кратной стоимости похищенного.

Ко времени Юстиниана иски f urti concepti, oblati и prohibiti были заменены actio furti manifesti в тех случаях, когда от­ветственности по ним подлежал действительный злоумыш­ленник. Таким образом, и на эти случаи распространилось дей­ствие нового начала, чего еще не было при Гае. Разделение furtum на manifestum и пес manifestum не было отвергнуто даже при Юстиниане; старый критерий сохранил в этом слу­чае свою прежнюю силу. Metus erat delictum privatum quoque.

Ульпиан определял страх как «трепетание рассудка по причине нынешней или будущей опасности»: «Metus est instantis vel futuri periculi causa mentis tripidatio»; «Metum accipiendum [esse] Labeo dicit non quemlibet timorem, sed [timorem] majoris malitatis» (Ulpianus). Он преследовался пре-торским иском actio quod metus causa. Устрашенный требо­вал возмещения в 4-кратном размере понесенного ущерба. Сама же сделка по цивильному праву считалась действитель­ной. Потерпевшего защищали также denegatio actionis, excep-tio metus, restitutio in integrum.

Из истории гражданских войн конца II в. известен любо­пытный пример наказания солдат за кражу Песценнием Ни­гером: «За похищение одного петуха он приказал отрубить голову 10 воинам одного манипула, которые ели вместе этого петуха, похищенного одним... Пофадив осужденных, он при­казал, чтобы те 10, которые ели краденого петуха, заплатили за него провинциалу в 10-кратноМ размере» (Ael. Spart. Pesc. Nig. X. 5—6). Александр Север «высказал суждение, что толь­ко воры жалуются на свою бедность, желая этим прикрыть совершаемые ими в жизни преступления. Он приводил по-гречески известное изречение о ворах, которое по-латыни зна­чит: "Кто много награбил, немного дал защитникам, тот уце­леет"» (Ael. Lampr. Alex. Sever. XVIII. 4-5).

Против владельца той части дома, где что-либо поставлено или подвешено с риском причинения вреда прохожим, можно было предъявить иск de positis et suspensis (in factum, popularis) о штрафе в 10 000 сестерциев (HS). Если из дома было что-то вы­лито или выброшено, то против хозяина дома можно было предъявить иСк о возмещении в двойной сумме нанесенного ущерба (actio de effusis et dejectis; in factumm in bonum et aequum concepta). Если этими действиями была причинена смерть сво­бодному человеку, то любое лицо вправе бьшо предъявить actio popularias о взыскании штрафа в размере 50 000 сестерциев.