Строительное искусство, литература, театр в Древнем Риме II в.н.э.

Римское искусство, как уже отмечалось выше, не было оригинальным. Больше всего самобытности римляне проявили в строительном искусстве. Ори­гинальной чертой римской архитектуры считается широкое применение различных типов сводов - по­лукругообразный, коробовой свод, крестовый и ку­польный своды. Своды давали возможность римским архитекторам возводить многоэтажные здания и стро­ить арки, доводя это искусство до высокого совер­шенства. Примером строительного искусства импе­раторского Рима является Храм мира и Колизей (Colosseum) Флавия. Колизей-огромный амфитеатр, вмещавший до 90 тыс. зрителей, имел в окружности 624 метра и в диаметре 188 метров. Капитолий был заново отстроен и украшен статуями и картинами. Из прочих построек большой интерес представляет арка Тита в Риме, арка Марка Аврелия в Триполи, во­рота Адриана в Афинах, колонны Траяна и Мар­ка Аврелия и ряд других сооружений этого типа.

Общественные здания и частные дома украша­лись скульптурными произведениями -статуями императоров, сановников, общественных деятелей, владельцев вилл и домов, их родственников и близ­ких. В одном только Риме насчитывалось 4 тыс. бронзовых статуй императоров. Императорские дворцы и дворцы магнатов были полны всякого рода художественных коллекций, дорогой золотой и сере­бряной посуды, статуй, портретов, резных, лепных и мозаичных украшений. О стиле императорских вилл дает представление вилла Адриана в Тиволи', пока­зывающая, какой высоты достигли римское строи­тельное искусство, роскошь и художественная фан­тазия. По замыслу строителя, эта вилла, имевшая в окружности 15 километров, должна была являться воспроизведением всего замечательного, что только находилось в римском мире. Здесь были Ликей арис- тотеля, академия Платона, Пестрая галлерея, При- танея, роскошные сады, фонтаны, библиотеки, теат­ры и много других замечательных в отношении ху­дожественного оформления построек и предметов.

Памятники строительного искусства, скульптуры и художественные произведения создавались не толь­ко в центре, но и в провинциях. Известен например колоссальный храм Зевса Олимпийского в Афинах, построенный при Адриане, громадная библиотека с перистилем в сто колонн, колоссальные здания от­

крыты в карии, Гелиополе, Петре1 и в других местах римского мира. Здания украшены декоративными скульптурами, представлявшими комбинацию рас­тительного мира с человеческими фигурами. В вос­точных провинциях греко-римский стиль соприкасал­ся с восточными стилями и испытывал на себе их вли­яние, что достаточно отчетливо выступает, напри­мер, в архитектурных памятниках из Петры, в Ара­вии. В отличие от классического стиля I в., с его стремлением к сохранению пропорциональности и гармонии формы и содержания, в архитектуре и скульптуре II в. появляются новые эллинистические мотивы - стремление к грандиозности, вычурности, экстравагантности и формализму. Все это, как нель­зя лучше, гармонировало с общим стилем импера­торского Рима, в котором тон задавали двор и чинов­ничество, выше всего ценившие внешний эффект и склонные к бездушному формализму.

Придворное общество состояло из военных и чи­новников, их жен и детей. К этому основному ядру примыкала масса всевозможных «друзей» и «собеседников» импе­ратора, занимавших государя бе­седами и разговорами. В числе «друзей» императора было нема­ло ученых, художников, филосо­фов, врачей, гадателей, астроло­гов и т. п. Среди самих импера­торов встречались люди, не ли­шенные литературных дарований и художественного вкуса. Та­ковы, например, были Адриан и Марк Аврелий.

Покровительство двора лите­раторам, художникам и ученым оказало свое влияние как на со­держание, так и на форму лите- ратурно-художественных произ­ведений. Высокопарность, манер­ность и нарочитое стремление к изяществу стиля, характерные для римской литературы и искус­ства II в., обусловлены влиянием двора и вкусами придворного общества.

Сказанное в отношении импе­раторского двора может быть перенесено также и на дворы чи­новной аристократии. Литератур­ные вечера, чтение и декламация вошли в обычай как в столице, так и в провинциях. В определенные дан представители высшего обще­ства собирались в городской или загородной вилле то у одного, то у другого из друзей. От художни­ка и писателя прежде всего требо­вались совершенство формы, изя­щество речи и ее ритмичность. Содержание стояло на втором плане: сперва форма, а потом мысль и содержание. Выражени­ем формалистического направле­ния в литературе II в. служила так называемая вторая софистика, где культ формы был доведен до высокого совершенства. Большая часть софистов по национальнос­ти были греки и вышли из рито­рических школ Малой Азии и

Египта, в особенности из Алек­сандрии, мирового центра тогдаш­ней цивилизации. Среди писате­лей и ораторов-софистов II в. большой популярностью пользо­вались Герод Аттик, Полемон, Элий Аристид и др. С софисти­ческим направлением уживалось также и архаическое направле­ние - стремление украшать речь попеременно то неологизмами, то архаизмами. Так поступал, напри­мер, Марк Корнелий Фронтон, воспитатель Марка Аврелия, под­ражавший стилю Катона, Энния и им подобных архаических пи­сателей.

Среди писателей аристократи­ческого круга при Траяне большой славой пользовался Плиний Млад­ший (С. Plinius Caecilius Secundus), племянник Плиния Старшего. Благодаря аристократическим свя­зям и образованию Плиний достиг высокого положения на государст­венной службе, сделавшись близ­ким лицом императора Траяна. В 111г. Плиний получил прокон­сульство в провинции Вифинии. Подобно многим людям своего круга, Плиний государственную службу совмещал с литературны­ми занятиями, к которым он всегда имел влечение. Литература для того круга, к которому принад­лежал Плиний, служила отдыхом, отвлечением от служебных обязан­ностей, средством выражения сво­их мыслей и чувств и вместе с тем средством удовлетворения своего честолюбия и приобретения попу­лярности. Литературное наслед­ство Плиния заключается в перепи­ске с друзьями и императором Траяном и в «Панегирике в честь Траяна». По содержанию «Пись­ма» (Epistulae) Плиния чрезвы­чайно разнообразны, захватывают самые различные вопросы, но не глубоки по мысли и не оригинальны по форме. Образцом Плинию служили «Письма» Цицерона.

В сравнении с придворной литературой, из кото­рой вытравлено все живое содержание, совершенно иными настроениями и чувствами проникнута сати­рическая литература I-II вв., отображающая жи­вую действительность, гораздо менее связанная все­возможными условностями и рассчитанная на иной круг читателей. Среди римских сатириков II в. в пер­вую очередь следует назвать следующих: Марциала (ок. 42-102 гг.), Ювенала (ок. 60-140 гг.), Апулея (ок. 124 г. - неизвестна), Лукиана (ок. 125-190 гг.).

Марк Валерий Марциал, уроженец Испании, по­лучил на родине риторическое образование и прибыл в Рим еще во времена Нерона. В своих произведени­ях он не раз возвращается к описанию жизни бедня- ка-поэта, питающегося подачками богачей, зави­сящего от своих патронов, среди которых оказыва­ются люди высокомерные, скупые и бессердечные. Не щадит Марциал и клиентов, ждущих милостей от сво­их покровителей.

Его эпиграммы, короткие и меткие стихотворе­ния, посвящены самым разнообразным явлениям по­вседневной жизни. Он противник риторики и излиш­него увлечения мифологией, характерного для дру­гих современных ему поэтов. Марциал пишет:

То лишь читай, о чем жизнь может промолвить: «Мое».

Здесь ни Кентавров, ни Гарпий с Горгонами ты не отыщешь,

О человеке одном наши страницы твердят.-

(Martialis, Epygrammata, X, 4)

Перед читателем Марциала проходят различные типы столицы Римской империи: патроны и клиенты, паразиты и надоедливые люди, искатели наследств и отравители, неверные мужья и жены, любовницы, пьяницы, щеголи, различные дельцы, врачи-шарлата­ны, неудачливые поэты и дилетанты, кредиторы и должники.

Многие из его эпиграмм являются эпиграммами обычного типа: это коротенькие стихотворения - описательные, посвятительные, хвалебные, надгроб­ные, застольные и пр. Однако преобладают насмеш­ливые эпиграммы. Сатира Марциала направлена не столько против отдельных лиц, сколько против от­рицательных типов римского общества.

Для Марциала характерно сочувствие к «малень­ким людям», к бедноте, ютящейся в огромных рим­ских домах («инсулах»), и даже к рабам. Однако ря­дом с этим уживаются лесть и низкопоклонство пе­ред императором и богатыми покровителями.

Сатира Марциала, несмотря на реализм образов и остроумие, скользит по поверхности и не захватыва­ет глубины явлений. В ней нет подлинного пафоса.

О жизни Децима Юния Ювенала известно мало. Родился он в италийском городе Аквине во второй половине I в. н.э., получил риторическое образо­вание, писательская же деятельность его протекала во времена Траяна и Адриана. Ювенал заслужил сла­ву одного из непримиримых и суровых сатириков.

Осуждение современных ему нравов граничит у Ювенала с полным пессимизмом. Сохранившиеся 16 сатир касались различных сторон римской жизни. Он затрагивал ту же тему, что и Марциал, когда пи­сал о том, как трудно честному и талантливому че­ловеку найти патронов, которые воздали бы ему по заслугам, а также об унизительном положении кли­ентов. Одна из сатир посвящена порокам римских женщин. Ювенал высмеивает знатных людей, их тще­славие, хвастовство отдаленными предками.

Однако пафос моралиста часто увлекает Ювена­ла слишком далеко, и, подходя к его сатирам как к историческому источнику, необходимо вносить по­правку на эту черту его творчества. Характерно, что, бичуя пороки своего времени, Ювенал не дает ника­кой положительной программы. По-видимому, он отражал классовую позицию мелких италийских собственников, спасти которых было невозможно никакими реформами Нервы и Траяна. Поэтому все их идеалы лежали в далеком прошлом.

Вместе с тем поэт дает картины жизни низших классов римского обшества, полной горя и нищеты.

Ювенал нигде не называл имен своих современников. Он издевался над Домицианом, но никогда не упоми­нал имен правящих императоров.

Все произведения его написаны под сильным вли­янием риторики. Отсюда некоторая монотонность, однообразная приподнятость, характерная для всех его сатир.

Ювенала ценили в древности, его переводили и ему подражали поэты нового времени. Некоторые его выражения приобрели всеобщую известность, стали афоризмами; таковы: «Mens sana in corpore sano» («Здоровый дух в здоровом теле»), «Panem et circenses» («Хлеба и зрелищ») и др. (Juvenalis, Saturae, X, 356, 81).

В Европе нового времени Ювенала считали вели­чайшим сатириком древности. Революционная бур­жуазия видела в нем страстного обличителя «тира­нов» и вырождающейся аристократии.

Апулей родился в Северной Африке, в г. Мадав- ре. Происходя из богатой семьи, он получил рито­рическое образование в Карфагене, учился филосо­фии в Афинах и много путешествовал по греческому Востоку. Побывал Апулей и в Риме, где занимался адвокатской деятельностью. Впоследствии он жил в Карфагене, где пользовался большой известностью и почетом.

Апулей - типичное дитя своей эпохи. Он ритор и философ. Его философские взгляды представляют эклектическую смесь из пифагореизма и платонизма. В духе времени Апулей страстно увлечен мистичес­кими культами и магией. Он был весьма плодовитым и разносторонним писателем, одинаково легко вла­девшим как латинским, так и греческим языками. Его греческие произведения все погибли, но из латинских многие сохранились. Значение Апулея для мировой литературы основано не на речах и философских трактатах, а на его романе. Содержание «Метамор­фоз» вкратце сводится к следующему. Юноша Лю­ций, увлеченный магией и мечтающий проникнуть в ее тайны, во время путешествия попадает в Фесса­лию, страну колдуний. Он останавливается в доме своего знакомого, жена которого слывет могущест­венной чародейкой. С помощью служанки Люций пы­тается приобщиться к оккультному миру. Но та по

ошибке дает ему волшебное питье, превращающее его в осла. Осел-Люций сохраняет человеческую пси­хику. В ту же ночь его похищают разбойники, после чего начинается длинная цепь приключений и стра­даний. В конце концов Люций обращается с мольбой к богине Изиде. Богиня является ему во сне и обе­щает спасение под условием, что свою остальную жизнь Люций посвятит ей. На другой день осел встре­чает процессию Изиды, жует священные розы из вен­ка ее жреца и снова делается человеком. Раскаявший­ся и возрожденный Люций принимает посвящение в таинства египетской богини и становится ее жрецом.

В канву романа вплетен большой новеллистиче­ский материал, из которого выделяется известная сказ­ка об Амуре и Психее, впоследствии неоднократно обрабатывавшаяся в литературе и искусстве.

«Метаморфозы» по форме являются приключенче­ским, развлекательным романом, в основе которого лежит аналогичная греческая повесть. Апулей не толь­ко значительно расширил греческий оригинал (в «Ме­таморфозах» 11 книг), но и придал ему религиозно­философский, нравоучительный смысл. Герой романа превращением в осла наказан за чувственность и стремление дерзко проникнуть в сверхъестественные тайны. Своими страданиями в образе осла Люций ис­купает свои прегрешения и достигает святости.

Сюжет романа позволил Апулею широко показать отрицательные стороны жизни. «Ослу» открыто го­раздо больше возможностей наблюдать закулисную сторону общественных явлений, так как люди при нем открыто делают и говорят то, что они тщатель­но скрывают от своих собратьев. Поэтому в «Мета­морфозах» содержится большой сатирический и культурно-исторический материал. Апулей дает яр­кую картину жизни римских провинций II в. Он ри­сует произвол администрации, тяжелое положение рабов, разорение мелких земельных собственников.

Лукиан из г. Самосаты на Евфрате, сын бедного ремесленника, упорным трудом достиг вершин рито­рического образования. В качестве странствующего ритора («софиста») он посетил Италию, был в Риме и преподавал красноречие в одном из галльских го­родов. Затем Лукиан вернулся на Восток, выступал как ритор и писатель, кончив свою жизнь в качестве крупного императорского чиновника в Египте.

Начав свою деятельность в качестве ритора, Лу­киан в конце концов преодолел «софистику» и стал последним великим сатириком античности. Его сати­ра направлена против всех форм идеологии разлага­ющегося античного общества, против религиозных суеверий, упадка философской мысли, приключенче­ских романов, риторической историографии и т. д. Особенно бьш силен Лукиан в нападках на религию.

Римская сатира в высшей степени многообразна по содержанию, остра и блестяща по форме. На основа­нии 1500 эпиграмм Марциала, сатир Ювенала и Луки­ана можно составить ясное представление о социаль­но-экономическом быте и культурном облике антично­го города. Перед умственным взором читателя прохо­дит длинная вереница людей разного положения, воз­раста, пола и характера. Из произведений названных писателей, как и из других литературных и археологи­ческих памятников, видно, что античный город импера­торского периода представлял настоящий человеческий муравейник, переполненный людьми самых разнообраз­ных состояний, положений, нравов и племен. Город­ская жизнь была напряженной, суетной и нервной. Большая часть городского населения принадлежала к бедным классам и с трудом сводила концы с концами.

На фоне массовой бедности тем более яркими пред­ставляются фигуры отдельных богачей и аристократов, живших в роскошных особняках-дворцах и появляв­шихся на улицах в окружении целой армии слуг и кли­ентов. Погоня за наживой, карьеризм и жестокая борь­ба за существование составляли содержание городской жизни. Сатирики, правда, часто в преувеличенном виде, передают борьбу страстей, пороки и преступления ми­ровой столицы, сосредоточия мирового богатства и бедности. Для социальной истории Рима особенно ин­тересна третья книга сатир Ювенала, изображающая жизнь городского пролетариата. Утомленные дневны­ми заботами бедные люди даже ночью не имели покоя. Помещаясь в передней части дома, выходящей на ули­цу, римские пролетарии не могли спать от грохота эки­пажей, шума, криков и уличной брани.

«Здесь от бессоницы много больных умирает, а самый Этот недуг несваренная пища рождает, засевши В их воспаленном желудке. В каких же наемных квартирах Спать есть возможность? За деньги большие лишь спится в столице. Тут-то источник болезни; проезд повозок по тесным Улиц изгибам и ругань застрявших погонщиков стада Сон способны отнять у Друза и у тюленей».

Наряду с описанием всякого рода страстей и поро­ков в сатирах содержится немало ценного материала, касающегося и других сторон социальной жизни. Бо­гатый материал имеется, например, по истории рели­гии. По различным поводам сатирики постоянно упо­минают и описывают различных богов, культы, верова­ния, обряды жрецов и жриц. В особенности в этом от­ношении замечательны произведения Лукиана, запечат­левшего кризис старой греко-римской религии - язы­чества - и первые шаги новой религии - христианст­ва. По богатству и разнообразию содержания и исклю­чительной художественности формы сочинения Луки­ана представляют действительно памятник мировой ли­тературы, являясь вместе с тем незаменимым источни­ком по римской религии и христианству. Вопросам религии и мистики в греческой и римской литературе II в. уделялось много внимания. Это, так же как и пре­обладание формализма и архаизма в искусстве и лите­ратуре, свидетельствовало о начале идеологического и общего кризиса, в полосу которого вступало римское общество и симптомы которого уже ощущались в «счастливый век» Антонинов. Религиозно-мистические настроения захватили не только специфически религи­озную, христианскую и нехристианскую (языческую) литературу, но также и светскую литературу.

Наряду с пластическими искусствами и литерату­рой в императорском Риме широкое распростране­ние получили сценическое искусство - цирк и те­атр. В столице и провинциальных городах появи­лась масса разнообразных развлечений и забав, рас­считанных на внимание широкой публики. Сюда надо отнести цирковые и театральные представления, народные праздники, триумфальные шествия, выстав­ки и пр. Число праздничных дней с каждым столети­ем увеличивалось. Во II в. общее число праздничных дней в Риме в среднем равнялось 180 дням в году. Зре­лища привлекали массу народа, начиная с самого им­ператора, придворных и кончая самыми низшими слоями людей всех состояний, звания, полов и воз­

растов. Находившийся между Палатином и Авенти- ном «Большой цирк» (Circus Maximus), при Авгус­те рассчитанный на 150 тыс. зрителей, после пере­стройки при Нероне вмещал 250 тыс., а при после­дующих императорах в нем могло поместиться уже более 400 тыс. человек. Ха­рактерные для эпохи тенденции грандиозности и формализма в сце­ническом искусстве нашли свое вы­ражение в постепенном оттеснении театра цирком и амфитеатром.

Классические трагедии и комедии заменились пантомимой, аттела- нами и мимами, представлявшими смесь «героического балета», коме­дии и мелодрамы, нечто в роде фар­са и оперетты. Девизом театрально­го искусства было: меньше слов и больше музыки, пения, балета и ми­мики. Зрители, не удовлетворяясь размеренным, высокопарным стилем старого времени, требовали более ярких красок, мелодичной звучности, красоты и разнообразия в движении. Игра на флейте, хоры, ми­мика, жесты и куплеты заменили прежние слова. Со­ставители театральных репертуаров использовали весь запас имевшихся в их распоряжении материалов, переделывая классические греческие и римские дра­мы и комедии, инсценировались даже диалоги Пла­тона. «Цирковые зрелища, - жаловался один цер­ковный писатель II в., - привлека­ют народ больше, чем места упоко­ения христианских мучеников». Провинция старалась не отставать от центра. Не только в больших и малых городах провинций, но даже в солдатских лагерях существовали цирки и амфитеатры.

Грубые вкусы толпы, от которых не отличались и вкусы обществен­ных верхов, требовали введения на сцену подлинных убийств и казней (актерами, игравшими роли «смерт­ников», были рабы).

При таких условиях серьезная драма становится литературным жанром: она предназначена для чте­ния, а не для сценического исполнения. Крупнейшим представителем такого рода литературной драмы был Сенека. От него дошло восемь трагедий: «Медея», «Эдип», «Федра», «Агамемнон», «Неистовый Герку­лес», «Геркулес на Эте», «Троянки» и «Фиест». «Ок­тавия», посвященная трагической судьбе дочери Клав­дия и первой жены Нерона, написана в стиле Сене­ки, но ему, вероятно, не принадлежит.

Драмы Сенеки подражают греческой трагедии по форме. Содержание их берется из того же арсенала греческой мифологии, откуда черпали свои сюжеты великие афинские трагики V в. Однако римский ав­тор внес в трагедию много нового. В соответствии с тяжелой для римской аристократии эпохой, в кото­рую жил Сенека, и его личным пессимистическим мировоззрением, его трагедии проникнуты ужасом и отчаянием. Его герои - сильные личности, обречен­ные на страшные мучения и гибель. Ни один светлый луч не освещает эту бездну великих страстей, ужас­ных преступлений и безысходного отчаяния. Вместе с тем персонажи Сенеки схематичны, однотонны, и их характеры почти не меняются в ходе действия. Они являются воплощением одного какого-нибудь чувст­ва, одной страсти. Они рассудочны и больше декла­мируют о своих переживаниях, чем действительно переживают. Сенека риторичен, стих его гладок, но монотонен и растянут.

Необходимо отметить еще одну черту драматур­гии Сенеки: у него весьма часты выпады против дес­потизма, против царей и тиранов. Хотя эта черта яв­лялась общим местом греческой риторжи, но весьма вероятно, что она была отражением и римских поли­тических условий эпохи террористического режима.

Трагедии Сенеки оказали сильное влияние на раз­витие драматургии нового времени, начиная с эпохи Возрождения.