Социальная структура России в конце XIX в.

Правящую элиту формировали два класса - буржуазия и дворянство. В дореформенной России буржуазия была представ­лена в основном купечеством. Первоначальное накопление капи­тала происходило в торговле И ростовщичестве. Переход от ману­фактуры к машинному производству обеспечил первенство промышленного капитала. Социальной базой формирующейся промышленной буржуазии помимо купечества стало мещанство и отчасти зажиточное крестьянство. Достаточно важным источни­ком пополнения буржуазии являлось российское дворянство. Часть из них превращалась в заводчиков, сумев перестроить свои хозяйства на капиталистический лад, другие становились капита­листами-рантье, активно скупая акции, используя ипотечный кре­дит, т. е. закладывая имения в банк под высокий процент.

К концу XIX в. численность буржуазии достигла 1, 5 млн. человек. Этот класс был неоднороден. В Москве концентрирова­лась крупная промышленная буржуазия. В Петербурге сосредото­чилась финансовая олигархия, тесно связанная с бюрократией и контролировавшая капиталы акционерных компаний. Сложились отряды национальной буржуазии, значительную долю предприни­мателей составляли иностранцы. Буржуазные элементы в россий­ской провинции по-прежнему ограничивали свою деятельность торговой сферой. Этот слой еще не освободился от патриархаль­ных купеческих традиций.

Российская буржуазия отличалась рядом особенностей. Во-первых, ее политическое значение заметно отставало от экономи­ческой мощи, Это явилось следствием пренебрежительного отно­шения правящих кругов к купечеству и потому длительное время буржуазия приспосабливалась к порядкам полу4:>еодального госу­дарства, всеми путями стремясь «попасть в дворянство». Только в XX в. она заявила о претензиях на участие в политической жизни. Однако «комплекс неполноценности» не был ею преодолен вплоть до падения самодержавия.

Во-вторых, буржуазная элита, имея огромные финансовые ресурсы, не имела прочной социальной базы и социальной под­держки в обществе. Это связано с тем, что интенсивное капита­листическое развитие и сопутствующие ему социальные сдвиги произошли в России очень быстро и не смогли качественно изменить «небуржуазность» массового сознания, у которого от­сутствовали такие качества, как рационализм, прагматизм, безус­ловное преклонение перед частной собственностью. Не случайно в России так относительно легко произошел процесс ликвидации частной собственности вообще и класса буржуазии в частности.

Главной опорой самодержавия являлось дворянство, социаль­ная группа, имевшая значительный экономический и еще больший политический вес в государстве. Отмена крепостного права нанес­ла удар по дворянскому землевладению. Большинство помещиков с трудом приспосабливались к новым условиям хозяйствования. Огромные средства, полученные по выкупным операциям, были потрачены непроизводительно. Только часть помещиков сумела наладить в своих имениях капиталистическое товарное производ­ство. Другие еще долгие годы удерживались на плаву благодаря различным формам внеэкономического принуждения крестьян,

Вместе с тем, в руках поместного дворянства к нач. XX в. оставались огромные средства в виде земельной собственности. Ее стоимость в европейской России составила на 1905 г. более 4 трл. руб., что на 60% превышало общую массу акционерных капиталов в стране.

В развитии первого сословия в к. XIX-нач. XX в. явно просматриваются следующие тенденции.

1. Утрата дворянством монопольного владения землей и про­цесс обуржуазивания дворянского землевладения, который к нач. XX в. охватил даже крупное землевладение. К 1905 г. треть крупных землевладельцев по своему происхождению относилась к буржуазии.

2. Быстрыми темпами шел процесс экономической дифферен­циации дворян-землевладельцев. 3 1 % из них, владея участками не более 20 десятин, по своему экономическому положению был близок к крестьянским хозяйствам. 25% дворян владели от 20 до 100 десятин земли, подчас не выдерживая конкуренции со сто­роны зажиточных крестьянских хозяйств. 17% крупных помещи­ков владели 83% всего дворянского земельного фонда. Основная масса помещичьих хозяйств так и не смогла приспособиться к новым условиям. Расходы помещиков, как правило, превышали их доходы. Земля закладывалась и перезакладывалась, распродавалась. С 1905 по 1915 гг. общая площадь дворянских имений в европейской России уменьшилась на 20%. С точки зрения эконо­мической эффективности только незначительная часть так назы­ваемых образцовых имений была переведена их владельцами на капиталистические рельсы и стала источником капиталистической прибыли.

Процесс интеграции этой части дворян' в систему монополи­стического капитализма в совокупности с уже отмеченным фактом превращения крупных буржуазных дельцов в земельных собст­венников отражал явно выраженную тенденцию формирования единого буржуазно-помещичьего класса в нач. XX в. Вслед за утратой экономического могущества дворянство теряло монопо­лию на политическую власть. Однако этот процесс шел гораздо медленнее. Используя свои корпоративные организации - губер­нские и уездные дворянские собрания и куриальную систему выборов, обеспечивавшую дворянам большинство мест в зем­ствах, они пользовались огромным влиянием в органах местного самоуправления.

Специфика пореформенного развития, особая роль государст­ва в модернизационных процессах предопределили значительный удельный вес и особую роль такой социальной группы, как чиновничество. Его экономической базой к нач. XX в, являлся мощный государственно-экономический пласт в экономике стра­ны: Государственный банк, казенные железные дороги, казенные заводы, винная монополия, огромный фонд государственных, ка­бинетских и удельных земель. Административный аппарат в нач. XX в. насчитывал 436 тыс. чиновников. По тому времени это была самая большая бюрократическая прослойка во всем мире,

Как и другие социальные группы чиновничество было доста­точно дифференцированным образованием. Высшее чиновничест­во пополнялось исключительно за счет потомственного дворянст­ва. Учитывая огромную роль государства в экономике страны, высшая бюрократия играла роль главного распределителя, что давало ей возможность сколотить капитал и привлекаться на руководящие посты в частный бизнес.

Основная масса российского чиновничества влачила жалкое существование. В 1901 г. 70% чиновников I-ГУ классов либо вовсе не имело земли, либо владело поместьями менее 100 десятин, т. е. превращалось в автономную социальную группу, ориентированную только на казенные доходы, Низкие оклады, должностное бесправие породили самый распространенный тип российского бюрократа: взяточника и самодура, вымещающего на посетителях неудовлетворенность собственной жизнью.

В России в 60-х гг. XIX в. Впервые возник, а потом получил широкое распространение термин «интеллигенция». Прослойка лиц творческого интеллектуального труда в к. XIX в. составляла в стране 0, 36% всего населения страны. Перепись 1897 г. зареги­стрировала 4 тыс. инженеров, 3 тыс. ученых. Высшее и среднее специальное образование имели 290 тыс. человек. Социальные границы интеллигенции были весьма размытыми. Если в 1-й пол. XIX в. занятие умственным трудом почти автоматически обеспе­чивало принадлежность к господствующей верхушке, то в поре­форменной России возникает разночинская интеллигенция. Воз­никают понятия «рабочая интеллигенция», «крестьянская интеллигенция», «буржуазная интеллигенция», которые отражали не столько принадлежность к интеллектуальному труду, сколько ту или иную степень оппозиционности существующему режиму. В этом смысле российская интеллигенция возложила на себя функции «третьего сословия», сокрушавшего на Западе абсолюти­стские режимы.