Социальная политика промышленных предприятий

Угольная промышленность первой прошла преобразования в рамках государственной программы реструктуризации. Структурная перестройка в угольной промышленности проходит заключительную стадию. В настоящее время в отрасли действует 184 угледобывающих предприятий, полностью закрыт Кизеловский бассейн, 85% убыточных шахт Подмосковного бассейна, 83% - Приморья. Всего в стадии ликвидации в настоящее время 177 угледобывающих предприятий. Более 60% угольяых предприятий приватизировано; в ближайшее время в частные руки перейдут оставшиеся эффективно работающие угольные компании. Угольная промышленность переходит к бездотационному функционированию, что "в конечном итоге и являлось целью реструктуризации, так как затраты государства на ее поддержание были значительными.

Закрытие угольных предприятий осуществлялось в рамках реализации Программы реструктуризации угольной промышленности России1 с целью создания эффективных угольных компаний на основе рентабельного угледобывающего производства, закрытия неперспективных, опасных и особо убыточных предприятий.

Перспективными регионами определены Кузнецкий угольный бассейн, КАТЭК, Восточная Сибирь, Дальний Восток; стабильными регионами - Печорский угольный бассейн, Восточный Донбасс; неперспективными регионами - бассейны и месторождения Урала, Подмосковный угольный бассейн, в которых реструктуризация ориентирована в основном на закрытие угольных предприятий.

При непомерных железнодорожных тарифах на перевозку угля и среднегодовой температуре в стране минус 5 градусов, социальная и экономическая целесообразность диктует сохранение добычи угля в местных бассейнах для собственных нужд (если не научились использовать уголь и как рыночный товар).

Жизнеспособность территориального социального образования зависит от наличия и величины финансовых потоков, проходящих через территорию и дающих силу для развития и воспроизводства. Однако тенденции последних лет показывают "уход" денег с территорий через создание корпораций, холдингов и ФПГ, имеющих управляющую компанию в другом регионе, чаще всего в столице. Первая волна собственников из угольной отрасли осознавала свою ответственность за людей, работающих на предприятии, и их семьи, т. е. население территориального социального образования. Вторые собственники, как правило, заинтересованы в увеличении финансового потока с угольного рынка, а не в развитии производства и населения, т. к. чаще всего представлены деловыми московскими структурами.

Данные по угольной отрасли, опубликованные журналом "Коммерсант - Власть"1 наглядно отражают эту тенденцию.

Угольная промышленность СССР представляла собой огромное богатство, расположенное, в основном, в малых городах и поселках. Каждое производственное объединение имело полный комплекс оздоровительных, рекреационных зон и организаций, снабжение шахтерских городов в условиях дефицитной экономики было сравнительно благополучным. Это богатство в ходе акционирования и приватизации продано.

Предполагалось в результате приватизации "получить хозяина". Исследования показывают, что среди рабочих, специалистов, части руководителей исчезли группы реальных хозяев производства (т. е. люди с хозяйской мотивацией), появились элементы хаоса на производстве, возросло недоверие и подозрительность между руководителями и рабочими.

Период глобального экономического переустройства в стране привел к изменению социально-экономического положения больших групп населения. Переход от распределения топливных ресурсов к работе в условиях конкурентного угольного рынка потребовал от предприятий и работников адекватного реагирования. Представляет интерес выявление закономерностей изменения социального положения, жизненных установок, позиций шахтеров при изменении рыночной среды (на основании отечественного и зарубежного опыта преобразований в угольной промышленности).

Имеют место следующие закономерности:

1. Переход отрасли из работы в одной системе (плановой) в другую (рыночную) сопровождается кризисом. На первом этапе кризис адекватен инновационному процессу (сначала - хуже, чем было), затем его можно целенаправленно использовать как инновационный процесс на проведение необходимых преобразований на предприятии (в отрасли), на территории.
2. Чем быстрее уменьшается емкость внутреннего угольного рынка, тем динамичнее происходит разделение предприятий по уровням жизнеспособности (конкурентоспособности).
3. Чем быстрее снижается емкость угольного рынка, тем значительнее дифференциация в социальном положении работников различных предприятий (при отсутствии госдотаций для нерентабельных производств).
4. Экономический фактор возможности повышения цены на угольную продукцию на первом этапе реформы позволил сохранить ранее достигнутый уровень материального благосостояния работников угольных предприятий при снижении трудовой отдачи (производительности труда).
5. 5. Экономически необоснованные социальные льготы и привилегии, полученные в ходе забастовочной борьбы в конце 80-х гг., уменьшили конкурентоспособность шахт, йпособ-ствовали их закрытию и изменению жизненного уклада и статуса их работников.
6. Конкурентоспособность (жизнеспособность) рентабельных предприятий определяется конкурентоспособностью его управляющей команды и реализуемой кадровой политикой на предприятии.
7. Жизнеспособность персонала угледобывающего предприятия определяется жизнеспособностью предприятия как субъекта рыночных отношений.

В угольной отрасли, разбив объединения на отдельные хозяйствующие субъекты рынка, стали бороться за снижение себестоимости, освобождаться от непрофильных предприятий. Передали, по распоряжению сверху, всю социальную сферу в муниципальную собственность. Закрылись дома культуры, дворцы спорта, возросли социальные болезни, преступность, наркомания; ухудшились воспроизводственные, рекреационные возможности территорий, уменьшились возможности работников выезжать в здравницы.

В условиях аномии (безнормия), "временности" и "неопределенности", которую порождает разрушение целостности социальной сферы, не может быть трудового энтузиазма, хозяйского типа мотивации.

Каждому человеку свойственно стремление к устойчивому существованию, которое для него как субъекта биосоциального определяется постоянством в удовлетворении основных жизненных потребностей - в пище, одежде и крове, общении и защите, продолжении рода, возможности вносить посильный вклад в общее дело и получать соответствующее этому признание окружающих.

Как только предприятия заставят передать (продать) объекты социальной сферы, они начнут чахнуть на скудном местном бюджете, изменится в худшую сторону жизнь местного сообщества.

Фридрих Глазл, голландский исследователь и консультант в книге "Предприятие будущего" видит две линии борьбы:

1) между детерминизмом, принуждением, т.н. целесообразностью и самоопределением (т.н. целесообразность ведет к сверхкоммерциализации всей жизни, в том числе сферы культуры, возрастанию чужеродного влияния и контроля, потере национальной и культурной самобытности);

2) между эгоизмом и ответственностью личности. Когда человек не желает включать себя в сообщество, устанавливать отношения взаимообмена и взаимоответственности между индивидуумом и сообществом. Вместо этого он заявляет: "Я ухожу. В швабских Альпах есть кусок луга, где я буду пасти своих овец". (Эта позиция с чем-то сходна с позицией нашей элиты, отправляющей своих детей за границу).

В сущности здесь всегда присутствует вопрос: имеет ли место прогресс в направлении самоопределения, самоформирования, самоорганизации, самоответственности или же все идет в сторону эгоизма.