Социальная политика Августа

Консервативно-компромиссный отпечаток лежит на всех соци­альных мероприятиях и на всей социальной политике Августа. Естественная эволюция римского общества с конца Республики шла в направлении разложения родовых организаций, ослабления племенных и локальных различий и повышения значения богатст­ва как основного фактора социальной дифференциации. Наряду с землей, торговлей и ремеслами источниками обогащения и сред­ством социального возвышения являлись государственная служ­ба и личная близость к принцепсу. Старая знать вырождалась и сменялась служилой имперской знатью, пополняемой из ита­ликов, провинциалов и варваров.

Этот естественный исторический процесс плутократизации и провинциализации римской знати Август, в соответствии с общим стилем своей политики, старался задержать или, по крайней мерс, смягчить, облекая новые отношения и новое содержание в старые, привычные для глаза и уха формы. Это обстоятельство придавало всей его политике отчетливо выраженный консервативно-реста­враторский характер. Принцепс надеялся смягчить резкость пе­рехода, удерживая старые учреждения или сохраняя прежние на­именования для новых отношений. Исторически складывавшиеся социально-экономические отношения он стремился закрепить и освятить авторитетом старины.

Лавирование между старым и новым заключалось в самой при­роде Римской империи, сложившейся в результате массы самых разнообразных противоречий. Императорский строй был призван не только охранять интересы рабовладельцев против рабов, но также и консолидировать противоречия, возникавшие в недрах са­мого рабовладельческого общества. Политика римских императо­ров, выступавших в роли примирителей центра и провинций, го­рода и деревни, крупного и мелкого землевладения, свободных и вольноотпущенников, республиканских и имперских учреждений и многих других, всегда оставалась двойственной, противоречи­вой и компромиссной. Все социальные мероприятия Августа имели целью возродить старые порядки, учреждения, нравы и обычаи, поскольку они, ко­нечно, не стояли в прямом противоречии с принципатом. «Издавая новые законы, я старался восстановить многие уже забытые обычаи предков и во многих отношениях поставил себя в пример потомкам» (ipse multanim rerum exempla imitanda posteris tradidi), — гласит восьмой параграф «Деяний».

Политика Августа была направлена на закрепление классовой структуры римского общества, обеспечение привилегий высших сословий, перемены в личном составе аристократии и ее очище­нии от всех чуждых «латинству» примесей. Стремление восстановить «латинскую расу» вполне гармо­нировало с общим политическим курсом, взятым первым римским императором.

Для достижения этой цели было необходимо преодоление двух обстоятельств: численного уменьшения гражданского населения и просачивания в ряды гражданства провинциалов и вольноотпущен­ников. На эти два опасных, с точки зрения консервативного поли­тика, каковым был Август, фактора и было направлено внимание законодателя. Повышение рождаемости среди граждан рассчитыва­ли повысить введением брачных законов (lex Julia d.e maritandis ordinibus)¹, устанавливавших налог на холостяков и вводивших на­грады многосемейным, «право троих детей» (ius trium liberorum)². Несколько лет спустя, в 9 г. н.э., последовал закон о браках, на­званный именем консулов того года — Папия Мутила и Поппея Се­кунда (lex Papia— Рорраеа), дополнивший закон Юлия и предостав­лявший многосемейным привилегии при соискании магистратур³. Изданию законов предшествовала усиленная подготовка в соответ­ствующем направлении общественного мнения. По инициативе са­мого принцепса и его «министра по делам просвещения» Мецена­та открыта была целая литературная кампания против ослабления семейных уз, бездетности и нравственной испорченности. Следы этой кампании сохранились в «Одах» Горация, одного из главных поборников политики семейного и нравственного оздоровления римского общества. Испорченным нравам римлян Гораций проти­вопоставлял чистые нравы и сильные характеры скифов.

Не лучше ль скифом жить в степях,

У коих шаткий дом в походной весь кибитке?

Не лучше ль гетом на полях

Немерянных плоды и хлеб сбирать в избытке?

Там больше года земледел

Трудиться над своим участком не желает,

И тот, кому велит раздел,

Преемником его в работах заменяет.

У них, невинности полна,

Хозяйка пасынков несчастных не обмерит;

Приданым хвастая, жена

Там мужем не вертит, любовнику не верит.

У них в приданое дают

Родительскую честь и страх перед мужчиной Чужим. Там верность свято чтут.

Там лучше смерть, чем быть бесчестия причиной.

Правда, несколько парадоксально было то, что сам Гораций, бичевавший испорченность своих современников, не принадлежал к числу слишком нравственных людей и к тому же он, как и боль­шинство поэтов и писателей, окружавших принцепса, был неис­правимым холостяком. Особой честью для Горация было предло­жение, сделанное ему принцепсом, составить кантату для празд­ника молодежи (carmen saeculare), на который сначала даже не хо­тели и допускать холостяков.

Против просачивания в ряды граждан провинциалов и рабов были изданы ограничительные законы, затруднившие при­обретение римского и латинского права для провинциалов и ог­раничивавшие число отпускаемых рабов.

«Август придавал большое значение тому, чтобы римский на­род сохранял чистоту своего состава и не примешивал к своей кро­ви чужестранцев и рабов. Поэтому он весьма скупо давал рим­ское гражданство и ограничил право отпуска рабов на волю».

Закон Фуфия Каниния (lex Fufia Caninia) 2 г. н.э. устанавливал определенное число отпускаемых рабов: при наличии 3 рабов раз­решалось отпускать 2, при 10 — 4, при 100 — 25 и т. д., но в общей сложности не более 100 человек. Другой закон, Элия Сен- тия (lex Aelia Sentia), предусматривал случай возвращения от­пущенных рабов в прежнее состояние.

В общем августовская политика ограничения количества рим­ских граждан не дала осязаемых результатов. По данным перепи­си, число граждан возрастало — с 4063 тыс. в 28 г. до н. э. до 4233 тыс. в 5 г. и 4937 тыс. в 14 г. н.э. Но эти цифры свидетельст­вуют не столько о росте гражданства, сколько об инфильтрации в ряды гражданства провинциалов и рабов.

Среди остальной массы людей, населявшей Римскую империю, численность которой в то время доходила до 75 млн., римские граждане составляли меньшинство, находившееся по сравнению со всеми другими подданными римского императора в привилеги­рованном положении. Этим объясняется страстное стремление провинциалов и вольноотпущенников стать римскими граждана­ми и тот большой восторг, который они проявляли при осуще­ствлении своего идеала, не забывая упомянуть об этом в своих надгробных плитах. Римские граждане выделялись среди массы не­граждан, населявших территорию Римской империи, а среди са­мих римских граждан в особо привилегированном положении на­ходилось гражданство города Рима, стоявшее под особым по­кровительством самого императора. Привилегией столичного населения было получение дешево­го и дарового хлеба и бесплатные развлечения, со времени Авгу­ста носившие не случайный, как это было при Республике, а орга­низованный характер «политики хлеба и зрелищ» (panem et circenses).

С раздачей хлеба и устройством праздников, цирковых и теа­тральных представлений тесным образом была связана проблема снабжения города необходимыми продуктами, в первую очередь, конечно, хлебом и мясом. Снабжение города продовольствием (сига аппопае) становилось особенно серьезным и важным в периоды кри­зисов, частых во время гражданской войны. При Республике чрез­вычайные полномочия по снабжению города вверялись особому «по­печителю снабжения» (curator аппопае), почти с диктаторскими полномочиями. При Империи же забота о снабжении вместе с дру­гими общественными «заботами» автоматически перешла к прин- цепсу. Во время жестокого голода и эпидемий, свирепствовавших

в Риме в 22 г., сенат, по требованию народа, предло­жил Августу диктатуру, возлагая на него тем самым всю ответственность за разрешение продовольствен­ного вопроса. От предложенной ему диктатуры прин­цепс предусмотрительно отказался, но принял на себя «заботу о продовольственном снабжении» города, на государственные и личные средства закупил хлеб и ос­лабил голод.

Принцепсу принадлежало только руководство, вся же техническая часть возлагалась на специальное ве­домство снабжения, подчиненное префекту снаб­жения (praefectus annonae). Делами водоснабжения, составлявшего особую отрасль ведомства снабжения, ведал водный префект (praefectus aquarum).

Общее число получателей дарового хлеба при Ав­густе было установлено в среднем в 200 тыс. человек, в отдельных же случаях оно превышало 300 тыс. че­ловек и более. Это была внушительная масса людей, равная настоящей армии. Размеры продовольственно­го пайка, отпускаемого казной, не были велики. Раци­он получали только одни взрослые мужчины — по 5 модиев (модий — около 9 литров) в месяц на се­мью, что в среднем составляет около 2,5—3 фунтов зерна на день. Такую же норму у Катона получали и рабы, работавшие на сельских плантациях. «Полити­ка хлеба и зрелищ» являлась сознанием рабовладель­ческим обществом собственного бессилия найти бо­лее радикальные и менее разорительные, с обществен­ной точки зрения, средства разрешения социального вопроса. При особо торжественных событиях—по случаю одержанных побед, семейных торжеств импе­раторской фамилии, освящения храмов и т.п. — производились чрезвычайные выдачи денег и всевоз­можных подарков. В «Деяниях божественного Августа» приведено несколько примеров особо крупных раздач, которы­ми принцепс хотел затмить своих предшественников.

«Каждому римскому плебею я отсчитал: по завеща­нию моего отца (44 г.) по 300 сестерций, а от моего имени в мое 5-е консульство (29 г. до н. э.) по 400 сес­терций из военной добычи; затем в мое 10-е консульст­во (24 г. до н. э.) по 400 сестерций в виде подарка из моих личных средств. Далее, в 11-е консульство (23 г. до н.э.) я 12 раз покупал на свои средства хлеб для раз­дачи ив 13-е консульство (2 г. до н. э.) я дал народу, получавшему хлеб на государственный счет, по 60 де­нариев на душу, причем получателей было более 200 тысяч»¹. В общей сумме за все время пребывания Ав­густа у власти народу и войску было выдано около 2,5 млрд. сестерций, или 600 млн. денариев.

Наряду с хлебными раздачами и подарками для поддержания благоприятного настроения в император­ской столице давались грандиозные театральные и цирковые представления, привлекавшие в Рим со всехконцов земли тысячи зрителей. Массовые римские зре­лища не отличались художественностью и были рас­считаны на очень грубый и низкий эстетический вкус зрителей. Наибольшим успехом у столичной и про- вийциальной публики пользовались гладиаторские и кулачные бои, любимые потехи и развлечения римлян, в том числе и самого императора.

«Август с величайшим удовольствием смотрел на кулачных бойцов (pugiles), особенно латинских, при­том не только профессионалов, дерущихся по прави­лам, которых он любил выставлять против греческих бойцов, но также и любителей из горожан, которые дра­лись стенкой в тесноте улиц, как попало и без всяких правил искусства»¹. Атлеты и гладиаторы были осво­бождены от обязанности сражаться до последнего из­дыхания, а магистраты лишены принадлежавшего им из­древле права в любое время и в любом месте налагать на актеров дисциплинарные наказания. Гладиаторские бои и игры устраивались в связи с какими-либо торже­ственными событиями общегосударственного значения, например актийской победой, освящением храмов, воз­вращением из путешествия императора и т. п.

«Гладиаторские игры, — повествует в своих «Де­яниях» Август, — я три раза устраивал от своего име­ни и пять раз от имени своих сыновей и внуков. В иг­рах приняло участие около 10 тысяч гладиаторов».

Кроме гладиаторских боев большой популярнос­тью у римской публики пользовалась травля афри­канских зверей и морские сражения (навмахии), в ко­торых участвовали настоящие боевые суда. Для на­вмахии Август устроил огромный бассейн у Тибра, вблизи «рощи Цезаревой».

Август не упускал случая поразить столичную пуб­лику всякого рода неожиданностями, раритетами, мор­скими чудовищами, зверями, говорящими птицами, пля­шущими слонами и т. д. «Если в Рим привозили что- либо необычайное и заслуживающее интереса, Август даже и вне назначенных для зрелищ дней выставлял эти вещи напоказ в каком-либо месте, как, например, но­сорога в оградах на Марсовом поле, тигра на теат­ральной сцене, змею длиной в пятьдесят локтей перед комициями»¹.

Немало внимания Август уделял также строитель­ной политике, преследовавшей самые различные цели. Украшение столицы постройками поднимало престиж императорской власти, привлекало иностранцев, ослаб­ляло царившую в городе безработицу и удовлетворяло эстетическим потребностям населения. О постройках августовской эпохи более подробно рассказывается в главе, посвященной культуре принципата.

Чем больше укреплялась императорская власть, тем больше центр управления, все силы и соки страны кон­центрировались в столице мира (caput mundi), в адми­нистративном, торговом, финансовом и культурном центре. При Августе Рим из деревянного и кирпично­го превратился в мраморный и подвергся коренной ре­организации; он был разбит на 14 кварталов (regiones), 265 участков (vici). Управление городом находилось в ведении городских преторов, трибунов и эдилов. По­лицейскую службу в городе несли преторианские ко­горты, специальные когорты полицейских (cohortes urbanae) и пожарные дружины (cohortes vigilum) из рабов. Во главе административно-полицейской части стоял префект города (praefectus urbi), одной из обя­занностей которого была «быстрая расправа и обузда­ние рабов и мятежных граждан». Добавление об обуз­дании мятежных элементов указывает, что в столице не было того спокойствия и покорности, на которые рас­считывал Август. Напротив, из отдельных замечаний источников чувствуется, что в столице, как и в других городах Империи, далеко не все было благополучно, часто происходили мятежи, восстания и покушения на жизнь самого принцепса и его слуг. Реорганизации подверглась также и Италия, разде­ленная в финансово-административных целях на 12 ок­ругов (regiones), координированных с прежним племен­ным делением. Общую численность населения Италии при Авгу­сте определяют в 14 млн., из них 10 млн. составляли свободные, а 4 млн. рабы и вольноотпущенники. Нигде консервативно-реставраторский характер по­литики принципата не выявился с такой очевидностью, как в религиозной области. Август поставил перед со­бой нелегкую задачу восстановления древней римской религии, старинной веры в богов и возрождения религи­озных эмоций. Достичь этого он надеялся реставрацией ветхих храмов, постройкой новых, введением новых культов, введением обязательного почитания богов и строгим соблюдением обрядов. В одном только Риме при Августе было вновь выстроено и реставрировано 82 хра­ма, восстановлено почитание ларов, изображения кото­рых находились в домах и были расставлены по всем улицам и переулкам. Сам Август был членом главных римских жреческих коллегий. Август старался пользо­ваться всяким случаем, чтобы подогреть религиозные эмоции своих подданных и продемонстрировать свою солидарность с ними. С необыкновенной пышностью был отпразднован первый год нового столетия (17 г. до н. э.), как начало новой эры мира и блага на земле, «золотого века»¹. Хор мальчиков и девочек пел «песнь веков»

Ромы, установлена специальная жреческая коллегия императорского культа и введены празднества. В посвятительных надписях Август совершенно откры­то именуется богом и ему, наравне с другими богами, посвящают алтари, приносят жертвы и клянутся его именем. «Я клянусь, — читаем в одной присяге из Ма­лой Азии от 3 г. до н.э.,— Зевсом, Землей, Солнцем, всеми богами и богинями и самим Августом содействовать Цезарю Августу, его детям и потомкам во всем и во все времена словом, делом и мыслью. Его друзей буду считать своими друзьями, его вра­гов своими врагами. Для защиты его интересов не по­жалею ни моих сил, ни моего ума, ни моей жизни, ни моих детей, невзирая ни на какие опасности. (carmen saecniare), сочиненную лучшим поэтом августов­ского времени Горацием.

Религиозная политика Августа, однако, не ограни­чивалась реставрацией святилищ и борьбой с инозем­ными, по преимуществу восточными, культами, нахо­дившими многочисленных почитателей на всем про­тяжении Римской империи. В противовес восточным, большей частью тайным, культам Август стремился организовать императорский культ в форме почи­тания «божественного Юлия», своего отца (divus Iulius), его матери Венеры (Venus Genetrix) и в осо­бенности почитания гения самого Августа (genius nomen Augusti). Наибольшее распространение почи­тание Августа получило в восточных провинциях, где оно раньше всего и возникло. В малоазиатских горо­дах — Пергаме, Эфесе, Никомедии и др. — были со­оружены первые храмы в честь Августа и богини