Софисты и софистика

Поскольку в Древней Греции искус­ство красноречия и умение убеждать ставились необыкновенно высоко, в V в. до н. э. появились софисты (от греч. $орЫ51ея - мастер, художник) - платные учителя красноречия, «мудрецы за плату». В их деятельности произошло перемещение центра тя­жести философских интересов из сферы натурфилософии в сфе­ру этики, политику, теорию познания. Софисты учили искусству спора и могли показать, как защищать или оспаривать то или иное мнение. Считалось, что обучение риторике и логике рассуж­дения закладывается софистикой.

В силу того, что они, ловко и умело манипулируя словами и аргументами, могли ложное доказать, а истинное опровергнуть, от­ношение к ним было неоднозначное. Их всегда более интересовали сами способы доказательства и опровержения, нежели суть споров и истинное положение вещей. Они пренебрегали нормами, моралью, обычаями, не признавали объективности критерия добра и зла. Благо понималось, как то, что выгодно. Сократ весьма неодобрительно от­зывался о софистах: «Так красоту, если кто продает за деньги кому угодно, того называют распутником... Точно так же, кто продает свои знания за деньги кому угодно, тех обзывают софистами».

Софисты вели в основном странствующий образ жизни и по всеобщему мнению были очень заносчивы. Радикальная молодежь в лагере софистов выступала с критикой норм, признаваемых обще­значимыми, утверждая, что вся нравственность выдумана органи­зованным обществом в его интересах. Постепенно софистов стали именовать лжемудрецами или даже фокусниками, считая, что они либо вовсе не занимаются практическими вопросами, либо обнару­живают в них такую ловкость, что заморочат и обведут вокруг паль­ца любого. Когда Аристофан в комедии «Облака» зло высмеивал софистов, он подразумевал всю систему новой учености, которая имела целью «дать человеку средства поставить свой произвол выше «законов писаных и неписаных».

В платоновском диалоге «Софист» делается вывод: «Этим име­нем обозначается основанное на мнении лицемерное подражание искусству, запутывающему другого в противоречиях, подражание, принадлежащее к части изобразительного искусства, творящего при­знаки и с помощью речей выделяющего в творчестве не божествен­ную, а человеческую часть фокусничества: кто сочтет полного со­фиста происходящим из этой плоти и крови, тот, кажется, выра­зится вполне справедливо».

Вот пример того, как два софиста решили запутать простого человека по имени Ктисипп: «Скажи-ка, есть ли у тебя собака?» - «И очень злая»,-отвечал Ктисипп. «А есть ли у нее щенята?» - «Да, тоже злые» - «И их отец, конечно, собака же?» - «Я даже видел, как он занимается с самкой».- «Что ж, ведь эта собака твоя?» - «Конечно». - «Зна­чит, этот отец - твой, следовательно, твой отец - собака и ты - брат щенят».

В дошедшем до нас сочинении «Двоякие речи» видно, как основные понятия добра и зла цинично доводятся до карикатуры. «Болезнь есть зло для больных, для врачей - благо». «Смерть есть зло для умирающих, а для продавцов вещей, нужных для похорон и для могильщиков, - благо». Неизвестный автор «Двояких ре­чей» пытается объяснить, что зло и благо есть одновременно как хорошо, так и дурно. Примером древнего софизма является со­физм «Рогатый»: «То, что ты не потерял, ты имеешь; ты не поте­рял рога, следовательно, ты их имеешь».

Аристотель приводит примеры рассуждений софистического рода. Если человек, будучи образован в искусстве, стал сведущим в языке, то значит, он, будучи сведущ в языке, стал образован в искусстве. В трактате «О софистических опровержениях» Аристотель определяет софистику как мнимую мудрость. Он предпринимает серьезную попытку систематизации софистических приемов. Например, софист может говорить очень быстро, чтобы его противник не смог уяснить смысл его речи. И напротив, софист может нарочито растягивать свою речь, дабы его противнику было трудно охватить весь ход его рассуждений. В основе разоблачения тайны искусства вводить людей в заблуждение выявляют пять целей или намерений софистов:

• опровержение;

• ложь;

• несогласованность с общепринятым;

• погрешность в речи;

• принуждение собеседника к пустословию, т.е. к частому повто­рению одного и того же.

Больше всего софисты одержимы идеей опровержения, за ней по значимости следует стремление показать, что собеседник гово­рит неправду, третьим шагом является попытка привести его к тому, что не согласуется с общепринятым, четвертым - умение заставить противника делать ошибки и допускать погрешности в речи и в заключении привести к тавтологии, т.е. заставить Гово­рить одно и то же.

Оценивая совокупный вклад софистики, можно отметить, что именно потому, что софисты были готовы следовать за доказатель­ством куда угодно, они переместили акцент философских размыш­лений на противоречия познавательного процесса и парадоксы ло­гики высказываний. В софистике были созданы определенные пред­посылки для возникновения формальной логики, софистическая аргументация стояла у колыбели европейского способа мыслить. Исследователи определяют софистику как совокупность многооб­разных видов аргументации, основанных на субъективистском ис­пользовании правил логического вывода ради сохранения и утвер­ждения наличных положений и теорий, которые по тем или иным причинам, независимо от фактического положения дел, признают­ся истинами, не подлежащими критике, пересмотру.

Софистика способствует активному выявлению малейших про­тиворечий в системе. Фигуры софистики - софизмы, как отмечал Гегель, при ближайшем рассмотрении оказываются первичной фор­мой теоретического освоения противоречии, представая обычно в виде апорий и парадоксов. Причем софизмы могут содержаться в любых сферах познавательной деятельности, а софистика занимает законное место проблемообразующего момента, вскрывает и указы­вает на логические тонкости мышления. Экспериментируя со словом и суждением, она показывает «пути и распутья» словесно оформленной мысли и обращает внимание на то, что объем понятия в словес­ном материале может быть выражен гибко и неоднозначно.

Различают две школы софистов - старшую и младшую. К стар­шей, относились Протагор, Горгий, Гиппий, Продик, Антифонт. Главой софистов был Протагор. Сын богатого отца, Протагор стал профессиональным преподавателем риторики и эристики - искус­ства речи и спора. Он один из первых стал брать деньги за обучение философии. Большая часть его зрелой жизни была проведена в не­прерывном лекторском турне по городам Греции. Он учил за возна­граждение «всякого, кто желал практического успеха и более вы­сокой культуры», устраивал публичные диспуты и ввел в обиход со­физмы. Протагор уделял особое внимание обучению тому, как сде­лать слабейший аргумент сильнейшим. Согласно характеристикам Секста Эмпирика, Протагор утверждал, что материя текуча и ее восприятие находится также в непрерывном изменении. Это поло­жение готовило почву для онтологического релятивизма. Утвержде­ние типа «Ничего не существует само по себе, но все только в от­ношении к другому» - и было основанием релятивизма софистов. Протагор известен также своим тезисом: «Человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют». Именно данный тезис традиционно истол­ковывают как манифест этического релятивизма.

Древнегреческий философ-софист Антифонт, автор сочине­ний «Истина», «Согласие», разделяет мнение Протагора о том, что общественная жизнь, предписания законов есть результат согла­шений, они искусственны и поддельны. Законы природы возник­ли сами собой. Боги - также результат «искусства», они созданы. Мысль об искусственности происхождения богов поддержал Про­дик - ученик Протагора. Его знаменитый антирелигиозный тезис гласит: «Солнце, луну, реки, источники и вообще все, что полез­но для нашей жизни, древние признали богами вследствие полу­чаемой от них пользы, подобно тому, как египтяне боготворили Нил». Продик занимался анализом языка, проблемами синони­мии, учил правильному употреблению слов, особое внимание уде­лял правилам спора, приближался к формулировке общего спосо­ба опровержения ложных условных предложений.

На основании того, что в софистических рассуждениях стано­вится возможным судить о всякой вещи по крайней мере двояко, с взаимоисключающих позиций, софистика вошла в историю ин­теллектуальной мысли человечества еще как визитная карточка ре­лятивизма. Обратимся к суждениям софиста Горгия: «Ничего не су­ществует, а если что-либо существует, то оно непознаваемо, если су­ществует и познаваемо - оно невыразимо. Мир настолько изменчив, что невозможно, чтобы кто-либо смог передать свои знания другому». Таким образом, релятивизм обнаруживает себя как абсолюти­зация изменчивости и отрицание даже относительной устойчивости. В рассуждениях релятивистского типа эксплуатируется реальная осо­бенность взаимодействий, согласно которой ничто не существует изолированно, само по себе, но лишь в отношении и взаимосвязи с другим. Все существующее приходит в состояние, отличное и про­тивоположное себе, поэтому о каждой вещи возможны различные и противоположные мнения. Релятивизм активно используется для критики догматов. Вместе с тем он ведет к обоснованию субъекти­визма, к отрицанию общезначимых норм и законов. Онтологический релятивизм дополняется гносеологическим и завершается этическим.