Русские философы о сущности философии
Отечественная философская школа всегда отличалась ярким своеобразием и оригинальностью. Она не могла в равной степени, как западная, опереться на наследие античного мира. Византийское православие, принесшее с собой утверждение новых ценностей, не смогло достичь полного отрицания старых языческих верований. В мировоззренческом ареале сложно переплетались токи и влияния многих культурных традиций. Центральное положение отводилось теологической направленности, вместе с тем устойчивыми оказывались и традиции внецерковного движения мысли. Исследователи обращают внимание на то, что религиозная нетерпимость между восточной и западной церквями на протяжении нескольких столетий отгораживала Россию от стран Западной Европы. Затяжной характер крепостничества и самодержавия наложил свой отпечаток на весь строй мировоззрения. Изменения были ощутимы лишь с началом петровских преобразований. По определению одного из известных историков философии В.Зеньковского, самостоятельное творчество в области русской философии наблюдается лишь во второй половине XVIII в.
Ярко отличительной особенностью всей русской философии являлось убеждение в непосредственном постижении реальности или интуитивизм. Другой особенностью оказалось то, что развитие профессиональной философии производилось отнюдь не дипломированными мыслителями, а страстно заинтересованными любителями. Так, православным богословом России становится конногвардейский офицер и помещик А.Хомяков (1804- 1860). А первым замечательным рус-ским историософом - офицер лейб-гусарского полка Я. Чаадаев (1794-1856). Такое положение не могло быть понятно Западу, где богословская мысль развивается иерархиями церкви и профессорами богословских школ. И тем не менее именно Хомякова в славянофильской среде называли «отцом церкви». В его учении вера составляет основу способности непосредственно познавать подлинное живое бытие. Соединенный с верой разум возвышается над отдельным мнением и мышлением, преобразуясь в цельное соборное сознание.
Направленность на поиск цельного знания о цельном бытии явно ощущается и в трудах В.Соловьева (1853-1900). Вопрос: «Что есть философия?» - по мнению В.Соловьева - предполагает следующие рассуждения. Философия - это дело свободной мысли, а чисто философская деятельность ума состоит в том, чтобы все проверять или ко всему примерять мерило критической мысли. Теоретическая философия направлена на то, чтобы обладать истиной ради нее самой. Настоящее философское мышление должно быть добросовестным исканием достоверной истины до конца.
Но если В. Соловьев акцентирует именно рациональную направленность философии, то русский философ И.Ильин (1882-1954) уверен, что философия - это душевно-духовное делание. Она должна отказаться от выдумывания «философских систем», ибо истинное бытие может оказаться бесконечно глубже, живее, обширнее и богаче, чем выдумываемые нами «системочки». «Философия должна стать убедительным и драгоценным исследованием духа и духовности». «Философ призван переживать свой предмет. А предмет философии раскрывается в переживании состояния очевидности. Путь, который предлагает мыслитель, состоит в следующем: «...Сначала быть, потом - действовать и лишь затем из осуществленного бы- тая и из ответственного, а может быть, и опасного, и даже мучительного делания-(философствовать».
Для Н.Бердяева (1874-1948) философия есть прежде всего учение о смысле человеческого существования и о человеческой судьбе. Философская мудрость становится делом непосредственного личностного спасения. Если метафизика возможна, то она должна стать знанием о жизни, о конкретной реальности, о человеке и его судьбе. Поэтому основным принципом философии, по мнению Бердяева, становится бытийственно жизненный принцип. Бердяеву, как никому другому, удалось постигнуть изначальные условия философствования и показать, что философия не может начаться в ситуации с выключенное™ философа из бытия. Познание начинается как бы изнутри, «изначальная сопричастность философа тайне бытия только и делает возможным познание бытия».
В век научно-технического прогресса и доминирования сциен-тистских ориентации особую значимость приобретает замечание мыслителя о том, что философия не есть духовный акт, в котором задействован только интеллект, но совокупность духовных сил человека, его эмоциональное и водящее существо. Познавая бытие в человеке и через человека, философия оказывается неизбежно ан-тропологичной, в ней человек, так же как и у античного мыслителя Протагора, мыслится мерой всех вещей. Настоящая философия, которой действительно что-то открывается, есть не та, которая исследует объекты, а та, которая мучится смыслом жизни и личной судьбы.
Засилие сложных конструкций, мудреные кружева диалектики понятий зачастую уводят в сферы чистой спекуляции. В этом одна из возможных причин пренебрежительного отношения к философии. Когда философ будет руководствоваться стремлением, не порывая с мудростью, быть связанным с целостностью жизни, когда он намерен не отвлекаться от человеческих судеб, а глубоко проникать в них, тогда он станет выразителем подлинной сущности философии.
Русская философия не может представить себе,философское размышление вне страдания и прозрения, вне служения ее величеству Истине. Русская философия потому и трудна в интерпретации, что включает в себя двойственные ориентации: сакральность и безбожие, мистическое и рационалистическое, тоталитарное и анархическое, европоцентристское и почвенническое, созидательное и разрушительное и др. Очень часто исконные философские размышления вплетены в контекст литературных произведений и обитают среди фельетонов, писем, критических статей и памфлетов. Русская художественная литература выступает от имени русской философии. Так, Гоголь, Толстой, Достоевский с полным правом могут быть отнесены к плеяде русских философов, изображающих сей подлунный мир и страждущего в нем человека. Л.Толстой, развивая идею нравственного прогресса в сознании человека, настаивал на тезисе: «Царство Божье внутри нас». Следовательно, онтологически-космологическое, а также метафизически-теологическое истолкование Бога заменялось глубинно личностным и гуманистически-ценностным пониманием смысла жизни.
Ф-Достоевский талантливо описал, как отпущенный на свободу, восставший и выпавший из-под закона человек объявляет своеволие, теряет почву под ногами и переходит в иное измерение бытия - жизнь в беспределе. Метафизическая истерия души, ее склонность к одержимости и беснованию подобна опустошающим смертоносным вихрям. Один из героев «Записок из подполья» Достоевского выражает исконное негодование русского: «И отчего это взяли все эти мудрецы, что человеку надобно какого-то нормального, какого-то добровольного хотения. С чего это непременно вообразили они, что человеку надо непременно благоразумно выгодного хотения, чтобы это ни стоило и к чему бы ни привело». Но этот роковой путь от произвола к безграничному деспотизму, когда видимость свободы заключает в себе насилие, также выражен Достоевским пророчествами, вложенными в уста старца Зо-симы: «Мыслят устроиться справедливо, но кончат тем, что зальют мир кровью...»
Тайны бурлящего потока русской истории становятся внутренними переживаниями человека, отражаются бурлением его духовных страстей. Д.Мережковский назовет такой всечувствующей стихией «плоть» человека, все улавливающей и все усваивающей. Ибо именно плоть включает в себя' и космос, и землю, и мир, и пол, и всю культуру с науками и искусствами. Откровения плоти оказываются всеземными откровениями.
Все эти разноликие толкования русской философии оформились и примирились на идее всеединства, предполагающей всеохватывающий синтез как со стороны жизни, так и со стороны мысли. В нем непосредственные жизненные переживания отливались в единую цельную теорию. Гносеологический аспект идеи всеединства проявляется утверждением цельного знания. Цельность предполагает органичное объединение трех разновидностей знания: научного (философского), эмпирического (научного) и мистического (созерцательно-религиозного). Таким образом, русская философия предлагала весьма оригинальный проект гносеологии, который ждет своего исполнения и по сей день.
В лице С.Франка (1877-1950) русская философия приходит к окончательной формулировке вывода о том, что возможность истинного обладания реальностью состоит в непосредственном переживании полноты самобытия. Единством переживаемого и переживающего достигается «идеал жизнечувствия». Намек же на реальность такого внутренне удовлетворяющего нас единства, т.е. идеала, мы получаем в явлениях красоты. Прекрасное отличимо сразу как самодовлеющая ценность и значительность. В его лице мы внутренне примирены с бытием. Поэтому мечта о конечном преображении мира, согласно философии Франка, есть мечта о всецелом торжестве красоты в нем.
Однако сама постановка типично русского вопроса: «Что делать?», «Что делать мне и другим, чтобы спасти мир и оправдать свое существование?» - отвергает возможность простого соучастия в жизни, вхождения в состав бытия, включенность в природную разумность. Ведь если такой вопрос встал, значит, с миром надобно непременно что-то делать: спасать его, устраивать иначе. И несмотря на то, что вопрос поставлен как бы личностно, он претендует на общезначимость. Франк прозорливо замечает, что «типичный русский всем своим существом ощущает, что нужно не просто жить, а жить для чего-то». Он все время колеблется между признанием динамики жизни, Что выражается сакраментальной формулой «Пути господни неисповедимы» и стремлением прочно определиться, Научившись читать «откровение Господа». На вопрос: «Что делать?» Франк отвечает развернутой программой. Тяжкий труд в поте лица - это первое производственное дело, без которого останавливаются и делаются бессмысленными все остальные человеческие дела. Он направлен на то, чтобы взращивать силы добра, ибо прежде всего следует обладать этой субстанцией, а затем уже начинатьоблагоде-тельствовать других людей. Необыкновенно значимым оказывается внешнее дисциплинирование отношений между людьми и упорядочивание образа жизни. Оно свидетельствует о силе человеческой воли, того практического усилия, которое участвует в созидании смысла жизни; Другим важнейшим делом оказывается работа по обузданию сил зла и ограждению сил добра, которую нельзя осуществлять насилием. Добро творится добром, зло истребляется любовью. Никогда еще добро не было осуществлено декретами, никогда оно не было навязано самой энергичной общественной деятельностью. Конкретный совет Франка заключается в том, чтобы стремиться к осуществлению нравственного дела сегодня и сейчас:
«Кто живет в сегодняшнем дне - не отдаваясь ему, а подчиняя его себе - тот живет в вечности». Видимо, следует прислушаться к подобному наставлению великого мыслителя. Свое великое нравственное значение философия обретает, сопрягаясь с соучастием в конкретной жизни мира.