Римляне и варвары Поздней империи в Риме
Параллельно с феодализацией Римской империи происходил процесс варваризации римского общества. На севере и на востоке римляне сталкивались с германцами.
Влияние было взаимным — римляне влияли на германцев, а германцы, со своей стороны, оказывали влияние на римлян. Больше всего взаимовлияние ощущалось в пограничных областях по Рейну, Дунаю и их притокам, изучение которых проливает много света как на историю Позднеримской империи, так и на историю ранней Германии. Археологические исследования пограничных областей (limes) дали богатый материал в виде огромного количества разнообразной посуды, серебряных и золотых вещей и оружия. Особенно интересна так называемая «серебряная столовая посуда Квинктилия Вара», найденная при раскопках в окрестностях города Гильдесгей- ма (Hildesheimer Silberfund). Первостепенной важности ценность представляют рельефные изображения и надписи на надгробных памятниках, открываемых по пограничной линии и во внутренних частях Галлии и Германии. Извлекаемые из недр земли предметы, сделанные италийскими, галльскими и германскими мастерами, указывают на проникновение римской культуры в глубь Германии и на романизацию галлов и германцев. Центрами римского влияния служили пограничные города — Кёльн, Майнц, Трир и др.,— внедрявшие римские порядки влиявшие на быт и культуру германских и галльских племенных государств (civitatcs). На основании остатков городских построек, например городских ворот в Трире (Porta Nigra), и развалин других городов, равно как и массы различных предметов, наполняющих германские, бельгийские и французские музеи, можно заключить о богатстве, населенности и культурности пограничных городов, не утративших своего цивилизующего влияния даже в столетия так называемого великого переселения народов. К числу цивилизаторских фактов надо отнести также дороги, мосты и каналы, в разных направлениях прорезывающие «Великую (за- рейнскую) Германию» (Magna Germania), о которых мы узнаем из литературных (Itinerarium provinciarum Antonini Augusti, tabula Peutingeriana) и других, главным образом археологических, памятников.
В пограничных городах и местечках происходили встречи и производился обмен товарами между римскими и туземными — галльскими и германскими — купцами. Одну из главных статей римско-германской торговли составляла торговля рабами, производившаяся специалистами-работорговцами (mangones) из римлян и туземцев — германцев и галлов.
Римско-германская торговля не ограничивалась областями, непосредственно примыкавшими к германской полосе. Римские и галльские купцы заходили далеко в глубь Германии, закупая рабов, меха, янтарь и пр.’ За приобретаемые товары торговые посредники платили деньгами (solidi), винами и предметами римского ремесла, в особенности оружием и металлическими изделиями.
За столетия, протекавшие от Цезаря до Тацита — главных наших источников по древнейшему строю германцев до III в., — в германском быту произошли существенные перемены. Из номадов соседние с Римом германские племена превратились в оседлых или полуоседлых земледельцев. Расселения германских племен теперь совершались более планомерно и не такими большими массами, как это было вначале. В сельскохозяйственной технике примитивную соху вытеснили соха более высокой конструкции и плуг с широким лемехом2.
Следствием разделения труда и обмена был переход натуральных отношений к товарно-денежным. Около III в. появляется германская монета и возникают ремесла, с образцами которых знакомят нас археологические находки в различных частях Германии, в частности в Ташбергском болоте. Из массы добытых археологией материалов достаточно назвать глиняные лампы, предметы из золота, серебра и бронзы, предметы туалета (застежки, брошки, гребни, кольца, диадемы, щипцы, серьги различных форм и орнаментов), блюда, ковши, сосуды, бокалы и много других самых разнообразных предметов. Впрочем, необходимо оговориться, что далеко не всегда возможно установить происхождение найденных предметов и определить, были ли они произведениями туземных мастеров или же привезены из соседних стран — Рима и Галлии.
Развитие роскоши предполагает известную социально-экономическую дифференциацию и наличие классов. В III—IV вв. у многих германских племен выделилась военноземледельческая аристократия (нобилитет), увеличилось экономическое неравенство на основе частной собственности на землю и обострились классовые противоречия. Уже во время Тацита (конец I в.) в германском народном собрании решающее значение имели: знатность (nobilitas), военные заслуги (decus bellorum) и интеллигентность (facundia)1. В IV—V вв. германская знать старалась во всем подражать римлянам, с которыми она охотно вступала в родственные связи. Под влиянием вышеописанных социально-экономических перемен разлагалась древнегерманская община (марка) и усиливались феодальные начала.
Римское влияние распространялось и на другие народы, жившие на северной и восточной границе Римской империи. Это влияние охватывало племена далекой Британии, равно как и те народы, которые жили на северо-востоке от придунайских провинций (даки, языги, сарматы и др). Одновременно с этим наблюдалось проникновение варваров и в римское общество. Особенно заметен был этот процесс в армии. Отряды варваров (галлов, германцев, нумидийцев и др.) играли заметную роль уже с конца республики2. Отряды варваров принимали участие в битве при Фарсале и в александрийской войне3. Германские отряды при Тиберии4 и Марке Аврелии использовались римлянами в борьбе со свободными германцами. Переломный момент в истории отношений римлян и германцев образует маркоманнская война при Марке Аврелии, закончившаяся блестящей победой римского оружия. Император Марк не только пользовался германскими частями в борьбе с германскими народностями, бросая германцев против германцев (emit et Germanorum auxilia contra Germanos), но вместе с тем и использовал их в качестве рабочей силы. С согласия императора целое племя квадов было посажено на правах летов (колонов) на опустошенные войной и эпидемией области Римской империи. Примеру Марка последовал его сын Коммод, принявший на службу 13 тыс. квадов и столько же маркоманнов. В период политической анархии III в. оседание германцев на римской почве еще более усилилось. Клавдий II (Готский), Аврелиан и Проб захватывали в плен десятки тысяч германцев, скифов и других варварских народностей, используя их в качестве боевой и рабочей силы.
«Провинции наполняли варварами-рабами» (impletae barbaris servis provinciae), «не было ни одной области, где не было бы гота-раба» (пес ulla fuit regio, quae Gothum servum triumphali quodam servitio non haberet)1. «Земли, которые они (германцы), может быть, прежде опустошали и разграбляли, теперь как рабы возвращали культуре»2.
С конца III в. вооружение, стратегические и тактически е приемы римской армии варваризируются, командный состав и нижние чины почти сплошь вербуются из сынов германских лесов или южнорусских степей (сарматов). Солдат становится синонимом слова «варвар», военная казна называется «варварская казна» (fiscus barbaricus) и т.д. Варваризация римской армии и римского строя, значительная в III в., усилилась при христианских императорах Константине Великом и Феодосии Великом. Среди варварских народностей христианство находило большее число прозелитов, нежели в старом языческом греко-эллинском мире. Германцы селились не только в пограничных районах и северных провинциях, но и в южных провинциях — Сицилии, Сардинии, Африке, Испании и Южной Италии.
Влияние варваров на Римскую империю особенно усиливается во времена Поздней империи. Диоклетиан и Максимиан были сами по происхождению иллирийцы. Высшие командные должности в армии занимались их соплеменниками.
Родом из Мёзии был Константин. Варвары при нем занимают видное положение в войске, при дворе и появляются даже в высшем государственном совете (consistorium principis)4. Германцы — вандалы, ала- маны, саксы и франки — совершенно овладели римским государством, — жалуется живший при Вален- те и Валентиниане историк Аммиан Марцеллин5.
Для эпохи упадка и разложения последних веков Римской империи характерно подражание варварам. Это подражание становилось модой, захватившей двор и аристократию. Варварам подражали в костюмах, манерах, повадках и разговоре, входипи в моду длинная борода и длинные волосы, платье приняло северный покрой, появились башмаки, чулки и даже шубы; вар- варизировалась также и римская кулинария, прежняя растительная пища заменялась мясным и молочным столом. В аристократических фамилиях и в императорских дворцах находились страстные германофилы, вроде Каракаллы. Самое прозвище Каракалла происходит от галло-германского плаща caracalla. Грациана упрекали в пристрастии к германским офицерам, ходили слухи о переписке Констанция с варварскими вождями и многое другое. К числу рьяных германофилов принадлежал также и император Феодосий Великий, «друг мира и готов». Идеализация германского строя, германских нравов и обычаев нашла свое отражение также и в литературе, в особенности у писателей, отрицательно настроенных в отношении римских порядков и римской культуры классической (языческой) эпохи. С подобной идеализацией встречаемся, например, во «Всемирной истории» (Historiarum libri VII adversus paganos) Павла Орозия, христианского писателя и пресвитера V в.