Римляне и варвары Поздней империи в Риме

Параллельно с феодализацией Римской импе­рии происходил процесс варваризации рим­ского общества. На севере и на востоке рим­ляне сталкивались с германцами.

Влияние было взаимным — римляне влияли на германцев, а германцы, со своей стороны, оказывали влияние на римлян. Больше всего взаимовлияние ощущалось в пограничных областях по Рейну, Ду­наю и их притокам, изучение которых проливает много света как на историю Позднеримской империи, так и на историю ранней Германии. Археологичес­кие исследования пограничных областей (limes) дали богатый материал в виде огромного количества раз­нообразной посуды, серебряных и золотых вещей и оружия. Особенно интересна так называемая «сере­бряная столовая посуда Квинктилия Вара», найден­ная при раскопках в окрестностях города Гильдесгей- ма (Hildesheimer Silberfund). Первостепенной важно­сти ценность представляют рельефные изображения и надписи на надгробных памятниках, открываемых по пограничной линии и во внутренних частях Гал­лии и Германии. Извлекаемые из недр земли предме­ты, сделанные италийскими, галльскими и германски­ми мастерами, указывают на проникновение римской культуры в глубь Германии и на романизацию галлов и германцев. Центрами римского влияния служили пограничные города — Кёльн, Майнц, Трир и др.,— внедрявшие римские порядки влиявшие на быт и куль­туру германских и галльских племенных государств (civitatcs). На основании остатков городских постро­ек, например городских ворот в Трире (Porta Nigra), и развалин других городов, равно как и массы раз­личных предметов, наполняющих германские, бель­гийские и французские музеи, можно заключить о бо­гатстве, населенности и культурности пограничных городов, не утративших своего цивилизующего вли­яния даже в столетия так называемого великого пе­реселения народов. К числу цивилизаторских фактов надо отнести также дороги, мосты и каналы, в раз­ных направлениях прорезывающие «Великую (за- рейнскую) Германию» (Magna Germania), о которых мы узнаем из литературных (Itinerarium provinciarum Antonini Augusti, tabula Peutingeriana) и других, глав­ным образом археологических, памятников.

В пограничных городах и местечках происходили встречи и производился обмен товарами между римски­ми и туземными — галльскими и германскими — куп­цами. Одну из главных статей римско-германской тор­говли составляла торговля рабами, производившаяся специалистами-работорговцами (mangones) из римлян и туземцев — германцев и галлов.

Римско-германская торговля не ограничивалась областями, непосредственно примыкавшими к гер­манской полосе. Римские и галльские купцы заходи­ли далеко в глубь Германии, закупая рабов, меха, ян­тарь и пр.’ За приобретаемые товары торговые по­средники платили деньгами (solidi), винами и пред­метами римского ремесла, в особенности оружием и металлическими изделиями.

За столетия, протекавшие от Цезаря до Тацита — главных наших источников по древнейшему строю германцев до III в., — в германском быту произошли существенные перемены. Из номадов соседние с Ри­мом германские племена превратились в оседлых или полуоседлых земледельцев. Расселения германских племен теперь совершались более планомерно и не такими большими массами, как это было вначале. В сельскохозяйственной технике примитивную соху вытеснили соха более высокой конструкции и плуг с широким лемехом2.

Следствием разделения труда и обмена был пере­ход натуральных отношений к товарно-денежным. Около III в. появляется германская монета и возника­ют ремесла, с образцами которых знакомят нас архе­ологические находки в различных частях Германии, в частности в Ташбергском болоте. Из массы добытых археологией материалов достаточно назвать глиняные лампы, предметы из золота, серебра и бронзы, пред­меты туалета (застежки, брошки, гребни, кольца, ди­адемы, щипцы, серьги различных форм и орнаментов), блюда, ковши, сосуды, бокалы и много других самых разнообразных предметов. Впрочем, необходимо ого­вориться, что далеко не всегда возможно установить происхождение найденных предметов и определить, были ли они произведениями туземных мастеров или же привезены из соседних стран — Рима и Галлии.

Развитие роскоши предполагает известную соци­ально-экономическую дифференциацию и наличие классов. В III—IV вв. у многих германских племен выделилась военноземледельческая аристократия (нобилитет), увеличилось экономическое неравен­ство на основе частной собственности на землю и обострились классовые противоречия. Уже во время Тацита (конец I в.) в германском народном собрании решающее значение имели: знатность (nobilitas), во­енные заслуги (decus bellorum) и интеллигентность (facundia)1. В IV—V вв. германская знать старалась во всем подражать римлянам, с которыми она охот­но вступала в родственные связи. Под влиянием вышеописанных социально-экономических перемен разлагалась древнегерманская община (марка) и уси­ливались феодальные начала.

Римское влияние распространялось и на другие народы, жившие на северной и восточной границе Римской империи. Это влияние охватывало племе­на далекой Британии, равно как и те народы, кото­рые жили на северо-востоке от придунайских про­винций (даки, языги, сарматы и др). Одновременно с этим наблюдалось проникновение варваров и в римское общество. Особенно заметен был этот про­цесс в армии. Отряды варваров (галлов, германцев, нумидийцев и др.) играли заметную роль уже с кон­ца республики2. Отряды варваров принимали учас­тие в битве при Фарсале и в александрийской вой­не3. Германские отряды при Тиберии4 и Марке Ав­релии использовались римлянами в борьбе со сво­бодными германцами. Переломный момент в истории отношений рим­лян и германцев образует маркоманнская война при Марке Аврелии, закончившаяся блестящей победой римского оружия. Император Марк не только поль­зовался германскими частями в борьбе с германски­ми народностями, бросая германцев против герман­цев (emit et Germanorum auxilia contra Germanos), но вместе с тем и использовал их в качестве рабочей силы. С согласия императора целое племя квадов было посажено на правах летов (колонов) на опус­тошенные войной и эпидемией области Римской им­перии. Примеру Марка последовал его сын Коммод, принявший на службу 13 тыс. квадов и столько же маркоманнов. В период политической анархии III в. оседание германцев на римской почве еще более уси­лилось. Клавдий II (Готский), Аврелиан и Проб за­хватывали в плен десятки тысяч германцев, скифов и других варварских народностей, используя их в ка­честве боевой и рабочей силы.

«Провинции наполняли варварами-рабами» (impletae barbaris servis provinciae), «не было ни од­ной области, где не было бы гота-раба» (пес ulla fuit regio, quae Gothum servum triumphali quodam servitio non haberet)1. «Земли, которые они (германцы), мо­жет быть, прежде опустошали и разграбляли, теперь как рабы возвращали культуре»2.

С конца III в. вооружение, стратегические и тактиче­ски е приемы римской армии варваризируются, команд­ный состав и нижние чины почти сплошь вербуются из сынов германских лесов или южнорусских степей (сар­матов). Солдат становится синонимом слова «варвар», военная казна называется «варварская казна» (fiscus barbaricus) и т.д. Варваризация римской армии и рим­ского строя, значительная в III в., усилилась при хрис­тианских императорах Константине Великом и Фео­досии Великом. Среди варварских народностей хри­стианство находило большее число прозелитов, неже­ли в старом языческом греко-эллинском мире. Герман­цы селились не только в пограничных районах и север­ных провинциях, но и в южных провинциях — Сици­лии, Сардинии, Африке, Испании и Южной Италии.

Влияние варваров на Римскую империю особен­но усиливается во времена Поздней империи. Диок­летиан и Максимиан были сами по происхождению иллирийцы. Высшие командные должности в армии занимались их соплеменниками.

Родом из Мёзии был Константин. Варвары при нем занимают видное положение в войске, при дворе и появляются даже в высшем государственном сове­те (consistorium principis)4. Германцы — вандалы, ала- маны, саксы и франки — совершенно овладели рим­ским государством, — жалуется живший при Вален- те и Валентиниане историк Аммиан Марцеллин5.

Для эпохи упадка и разложения последних веков Римской империи характерно подражание варварам. Это подражание становилось модой, захватившей двор и аристократию. Варварам подражали в костю­мах, манерах, повадках и разгово­ре, входипи в моду длинная боро­да и длинные волосы, платье при­няло северный покрой, появились башмаки, чулки и даже шубы; вар- варизировалась также и римская кулинария, прежняя растительная пища заменялась мясным и молоч­ным столом. В аристократических фамилиях и в императорских двор­цах находились страстные герма­нофилы, вроде Каракаллы. Самое прозвище Каракалла происходит от галло-германского плаща caracalla. Грациана упрекали в пристрастии к германским офице­рам, ходили слухи о переписке Констанция с варварскими вождя­ми и многое другое. К числу рья­ных германофилов принадлежал также и император Феодосий Ве­ликий, «друг мира и готов». Идеализация германского строя, германских нравов и обы­чаев нашла свое отражение также и в литературе, в особенности у писателей, отрица­тельно настроенных в отношении римских порядков и римской культуры классической (языческой) эпохи. С подобной идеализацией встречаемся, например, во «Всемирной истории» (Historiarum libri VII adversus paganos) Павла Орозия, христианского пи­сателя и пресвитера V в.