Религиозная картина мира в русской философской школе

Нацио­нальное своеобразие религиозной картины мира в русской философ­ской школе было Обусловлено тем, что в начальные этапы ее раз­вития, в дохристианский период, пронизывали мировоззрение древ­них русичей языческие представления, растворенные в комплексе эмпирических знаний разных степеней общности. Византийское православие принесло с собой утверждение новых ценностей, однако оно не смогло достичь полного отрицания старых верований.

Ярко отличительная особенность всей русской философии - убеждение в значимости непосредственного переживания и постиже­ния реальности. Сверхрациональные начала даны все вместе в опыте, сочетающем чувственную, интеллектуальную и мистическую интуицию. Выделяя различные уровни реальности - надрациональный, рациональный и сверхрациональный - русская религиозная филосо­фия называет соответствующие им способы постижения: сердцем, рас­судком (наукой), верой (интуицией). По Шестову, вера и религиозная картина мира призваны преодолеть алогизм самой почвы человеческого существования и дать спасение от удушающих требований долженст­вования и безличных научных истин. Шестов проповедует откровения Ветхого Завета, он ближе всех подходит к иудаизму, не связывает Бога с идеей логоса, так ему ненавистного. В силу подобной посылки Бог оказывается идеалом всемогущего своеволия, а верующий в него ста­новится «по ту сторону добра и зла...» Сама жизнь выступает как чудо сверхъестественное, требующее к себе полного доверия. Позиция философа Шестова противоречива. Он балансирует между принятием созданного Богом бытия и отрицанием смысловой составляющей основ мироздания, ибо мир человека есть результат грехопадения.

Отец Павел Флоренский (1882-1943) предлагает различить онто­логическое и феноменологическое значение религиозной картины мира. Онтологическое значение есть жизнь нас в Боге и Бога в нас, феноменологическое - это система таких действий и переживаний, которые могут обеспечить душе спасение, т.е. равновесие душевной жизни. Настоящая, подлинная сфера приложения религии - это душа. И здесь задачи религии усложняются. Во-первых, она должна спасти нас от нас самих же. Во-вторых, уберечь наш внутренний мир от таящегося в нем хаоса. В третьих, она должна устранить зов «подсознательного влечения». И только лишь после этой проделанной работы религия может бросить свой взгляд во вне: на природу и общество. После водворения мира в душе следует подумать об умиротворении и гармонии с окружающей действительностью.

П.Флоренский выступал с требованием победить рассудок и примириться с тем, что Троица существует в единице, а единица в Троице. В своем главном произведении «Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи» Флоренский пишет; «Об­ливаясь кровью, буду говорить в напряжении: Верю, вопреки стонам рассудка, верю именно потому, что в самой враждебности вере моей усматриваю залог чего-то нового, чего-то неслыханного и высшего)». Вопрос об истинности решает­ся им таким образом, что высшим критерием истинности право­славных догматов признается вера в них.

Гносеология религиозного сознания основана на критике разу­ма как источника истинных знаний. Здесь играют огромную роль со­мнение, отчаяние разума, интуиция. Центральной проблемой всякой гносеологии оказывается проблема истинности. Флоренский опреде­ляет истину как естину, то, что есть, и особо подчеркивает в каче­стве ее критерия интуитивное принятие и достоверность. Истина вос­принимается как самодоказательность или самообоснованность. И в качестве таковой он называет догмат о Троице. Флоренский припи­сывает антиномичность и разуму, и миру, и религиозным догматам.

Для Н.Бердяева (1874-1948) религиозная картина мира есть прежде всего учение о смысле человеческого существования. Она ста­новится делом непосредственного человеческого спасения. Божест­венное, выходя за пределы естественного мира, может раскрывать себя только символически. Религиозные символы связаны с мифа­ми. Символизм Бердяева не ведет к иконоборству. Это реальный сим-. волизм, свидетельствующий о сверхреальной сфере божественного.

О религиозной онтологии Н.Бердяева Н-Лосский повествует сле­дующее. Человеческая иррациональная свобода коренится в ничто, из которого Бог создал мир. Ничто как первичный принцип предшест­вует Боту и миру. Эту концепцию Бердяев позаимствовал у немец­кого мистика Я.Бёме, а тот, по всей видимости, в отрицательной теологии Дионисия Ареопагита и в учении Майстера Экхарта.

Из божественного «ничто» рождается Святая Троица. Бог-созидатель является всемогущим над бытием, но у него нет власти над небытием, несотворенной свободой. Если бы и свобода была сотворена Богом, то он был бы ответственен за вселенское зло и теодицея (оправдание Бога) была бы невозможной.

Второй Божественный акт начинается тогда, когда Бог являет­ся в аспекте не творца, а Искупителя и Спасителя, т.е. в аспекте страдающего Бога, искупающего все грехи мира. Третий вид свобо­ды проникнут любовью к Богу. Поэтому христианство, по мнению Бердяева, является религией свободы. Бердяев защищает свободу человека в вопросах веры, ибо любовь не может быть навязана при­нудительно. Бог ждет от человека свободного творчества. Бердяев уверен, что пути искупления зла и победы над адом могут быть найдены. В целом творчество Бердяева оценивается как способст­вующее развитию христианского мировоззрения.