Проблема смысла человеческого существования

Проблема смысла человеческого существования приобретает се­годня, на пороге третьего тысячелетия, особую остроту и напря­женность. Потерпели крушения надежды на всецело гармоничное развитие, достойное существование и всестороннюю реализацию деятельных способностей. Резкое имущественное размежевание, эко­номическое существование за чертой бедности, вызывающее нера­венство прав и свобод, ежедневно сталкивает каждого человека с проблемой социального и личностного выбора.

Смысложизненная проблематика стихийно протестует против социальных технологий, приобретающих все большее влияние и связанных с продуцированном той или иной модели индивида. Мыс­лящий индивид хочет осознавать себя как уникальное существо, стремящееся к пониманию и полаганию смысла жизни. Причем в его возможности входят не только проекты о желаемом будущем, не только мечтания и надежды, но и способности к изменению само­го себя и мира.

Проблема смысла человеческого существования занимает осо­бое место в связи с ее чрезвычайной личностной значимостью. При ее исследовании естественнонаучное познание весьма и весь­ма ограниченно. Философское и гуманитарное знание также не может претендовать на монопольное знание о человеке. Остается надеяться на комплексный подход, при котором границы изуче­ния человека значительно раздвинуты за счет использования по­тенциала всей рационалистической традиции осмысления природы человека и принимаемой во внимание в настоящее время эзотери­ческой формы мышления.

Со стороны современной науки основной проблемой становится выявление социобиологических предпосылок поведения человека. Широко обсуждается плодотворность аналогий между поведением человека и высших животных, среди стереотипных форм, свойст­венных поведению приматов и человека, выделяются взаимный альтруизм, установка на защиту определенного местообитания, аг­рессивность, семейственность, следование отработанным в эволю­ции типическим для данного сообщества формам сексуальности. Однако крен в сторону естественнонаучных методов опасен сведе­нием человекознания к биологии. Игнорирование же естественно­научных достижений ведет к абстрактным и спекулятивным построе­ниям, малополезным в деле реального изучения человека.

Экзистенциализм достаточно категорично заявил о непримени­мости научных методов к познанию человека, проблемы смысла его существования. Дефицит гуманности европейской цивилизации в период между первой и второй мировыми войнами скомпрометиро­вал всю науку. Подлинное существование человека, т.е. экзистенция, не равно его предметному бытию. Оно ускользает от научной объ­ективности познания посредством терминов, понятий и абстракций. Человек всегда помещен в ситуацию выбора, он многократно ме­няется н^ пути к «самому себе». Отрекаясь от традиционной науки, родоначальник экзистенциализма С. Кьёркегор предложил весьма четкую трехстадийную теорию восходящего движения к подлинной. экзистенции. На первой стадии - эстетической, связанной с детер­минацией внешним бытием, главной является ориентация на насла­ждения. На второй, этической, господствует долг и предписания морального закона. На третьей, религиозной, принципом существо­вания оказывается парадоксальная вера. Это самоуглубление позво­ляет постигнуть новое «трансцендентное» измерение бытия.

Противоборство духа и витальных влечений - вечное пульси­рующее противоречие человеческого в смысле существования. И чем выше поднимается человек в своем духовном развитии, утверждает основоположник философской антропологии М.Шелер, тем жиз­ненно слабее он становится. «Ах, если б молодость знала, ах, если б старость могла» - эта сентенция как нельзя удачнее подтверждает вывод мыслителя.

Не переставая представать великой тайной и загадкой мирозда­ния, человек с удивлением открывает для себя откристаллизовав­шиеся в истории философии формулы, когда смысл существования человека определялся на основе единственно достоверного свидетель­ства. Примерами могут служить декартово соеИо егео 8ит («я мыс­лю, следовательно, существую»), или берклианское: «существо­вать - значит быть воспринимаемым». Определения уо1о ег§о хит, принадлежащее Мен де Бирану - «хочу, следовательно, сущест­вую», Камю: «я бунтую, следовательно, я существую» и прочие так­же дают весьма богатую палитру оттенков человеческих интенций, направленных на постижение смысла бытия. Если присовокупить к этому провозглашаемую Ницше в качестве руководящей идеи чело­века «волю к власти» или же роль либидо - скрытого сексуально­го влечения у Фрейда, обратить внимание на значимость экономи­ческого стимула, акцентированного Марксом, то станет ясно - столь проблемной областью оказывается формула смысла жизни. В подобном антагонизме идей и позиций единство и однородность человеческой природы более скрывается нежели раскрывается. Че­ловек оказывается проблемой для самого себя.

Так, Гоббс, строя свой вариант философской антропологии, уверен, что начать рассмотрение человека следует с позиции, что он одно из тел, наряду с прочими природными и физическими тела­ми. Вместе с темон еще и существо моральное, духовное, создатель искусственных тел: культуры и государственности. Следовательно, смысл его существования в осуществлении данной созидательной миссии.

«Мысли» Паскаля имеют доминирующим мотивом убеждение в непостижимости смысла человеческого существования. Ибо человек не может уразуметь, ни что такое тело, ни что такое дух, а то, как они соединены между собой, - самое непостижимое. Выведенный Паскалем знаменитый образ человека - «мыслящий тростник» гово­рит о беззащитности и слабости этого создания. Когда же это ничтож­нейшее из созданий - «мыслящий тростник» начинает осознавать себя, он обретает величие. Следовательно, величие человека заключается в способности мыслить. Мыслительное путешествие возмож­но как в направлении Бесконечности и Вселенной, так и в глубь дру­гой бездны, заключенной в сжатых границах души человека.

Соединение ничтожества и величия резюмируется Паскалем в формуле, что человек есть «хаос», «сгусток противоречий», «меж­доусобица разума и страстей». Отсюда следует и основной тезис о .двойственности человека, проявляющейся в рассогласовании души и тела, в необходимости сосуществования доброго и злого в чело­веке и, наконец, в его ничтожестве и величии.

Пожелания Паскаля человеку таковы: «Пусть человек отдастся созерцанию природы во всем ее высоком и неохватном величии, пусть отвратит взоры от ничтожных предметов, его окружающих. (...) Пусть уразумеет, что Земля -' всего лишь точка в сравнении с огромной орбитой, которую описывает это светило... Пусть вооб­ражение летит за пределы видимого... А потом пусть человек снова подумает о себе и сравнит свое существо со всем сущим, пусть ура­зумеет, чего стоит наша Земля со всеми ее державами и городами и, наконец, чего стоит он сам». Вопрос: «Что такое человек?» - при­обретает у Паскаля весьма нетривиальный ответ: «Небытие в срав­нении с бесконечностью, все сущее в сравнении с небытием, сред­нее между всем и ничем».

В эпоху Просвещения философская антропология как учение о человеке сделалась центральной проблемой философских размыш­лений. Ярким свидетельством тому служит тематика, вынесенная в названия основных трактатов того времени. У Ламетри, к примеру, первая философская работа носила название «Естественная история души», а главное философское произведение именовалось «Чело­век-машина». Размышления Гельвеция: «Об уме» и «О человеке, его умственных способностях и его воспитании»; его поэтическое произведение носит название «Счастье». Признание решающей роли просвещения во всех проявлениях человеческого бытия было наи­более характерным для этой эпохи. Однако данный тезис был про­тиворечив в своей основе, так как согласно ему возникала детерми­нация от идеального (от передовых взглядов и идей, от просвеще­ния). Вместе с тем сами идеи в рамках онтологии не воспринимались как нечто определяющее и независимое от существования тела. Ни о какой душе вне физиологических и биологических процессов врач Ламетри не желал и слышать. Ни о каком познании души вне тела не могло быть и речи у Дидро. Следовательно, тезис о приоритет­ном влиянии идей повисал в воздухе, ни на чем, кроме горячего же­лания представить все именно таким образом, не основываясь.

Своеобразным эхом отразились идеи Просвещения в новей­ших антропологических концепциях. Весьма интересной представ­ляется мысль, что человека можно описать и определить в терминах его сознания. В этом случае все эмпирические методы, и метод наблюдения в частности, обнаруживают свою неэффективность. По мнению В.Налимова, новое видение природы человека должно быть связано с пониманием того, что именно смысл является ор­ганизующим началом человека. Однако такая позиция базируется на признании трансличностного начала, объединяющего все чело­вечество. Можно сказать и мягче, что человек не до конца рацио­нален по своей природе. Не зная будущего, он действует и надеет­ся, реально проживая в ситуации неопределенности. Человек, как удачно выразился Э.Кассирер, оказывается существом, которое по­стоянно ищет самого себя, которое в каждый момент своего суще­ствования испытывает и перепроверяет условия своего существова­ния. Смысл человеческого существования как категория антрополо­гии заключает в себе всеобщность и необходимость самореализации человека и сопровождается фоном ценностно-созидательного отно­шения к бытию.