Право Поздней империи в Риме
Из всех видов литературного наследия позднего Рима особое место занимают «Кодексы императоров» (Codices), юридические сборники, содержащие правовые нормы и инструкции императоров западной и восточной половины Империи. Первым по времени кодексом считается Грегорианский кодекс конца III в. (Codex Gregorianus), разделенный на книги (libri), а книги на титулы (tituli). В первой половине V в., при Феодосии II (438 г.), появился новый, Феодосиев кодекс (Codex Theodosianus), состоящий из 16 книг, и, наконец, в VI в. (529 г.) знаменитый Юстинианов кодекс (Codex Iustinianus), легший в основу европейского права.
Для практического руководства и всякого рода юридических справок предназначались Дигесты, или Пандекты (Digestae vel Pandectae), содержащие комментарии и высказывания по различным вопросам юристов классической эпохи. В состав Дигест вошли сочинения: Муция Сцево- лы, Лабеона, Прокула, Нерация, Гая, Папиниана, Ульпиана и других видных римских юристов и знатоков права.
Дигесты делятся на 50 книг, а книги на титулы, разбивающиеся на отдельные отрывки (leges или fragmentae), содержащие имя автора, из которого они взяты. Одновременно с составлением Дигест был составлен учебник права — «Институции» (Insti- tutiones), опубликованный в 533 г. В основу «Институций» положены главным образом сочинения Гая и Ульпиана.
Завершением работы юридических комиссий был вышеназванный кодекс Юстиниана, содержащий около 5000 конституций, от Адриана до Юстиниана. Кодекс разделен на 12 книг. Все дополнения и изменения, внесенные в кодекс после его издания, называются новеллами (novellae). В большей части кодексы представляют компилятивную работу, составленную на основании богатейшего материала юридических сборников и актов, приспособленных к условиям Поздней империи. Историко-культурное значение кодексов значительно шире, чем простых сборников юридического материала. Заключая в себе огромный исторический материал, они в то же время являются памятниками римского права, мысли, языка, литературы и философии. В предпосланном кодексу Юстиниана введении, написанном в стиле канцелярских произведений Поздней империи, выражен взгляд римских правоведов и политиков на значение для государства законов и на сущность права. «Высшая защита государства (summa rei publicae tuitio) покоится на двух вещах— оружии и законах (de stirpe duarum rerum, armorum atque legum). Этому счастливый Римский народ (folix Romanorum genus) обязан тем, что он в прошлые времена достиг господства над всеми другими народами и с божией помощью удержит это на вечные времена. Одно всегда поддерживалось другим. Вооруженная сила Рима находила свою прочность в законах в такой же мере, как сами законы охранялись с помощью оружия»1. «Величие Римской Империи должно быть не только украшено оружием, но также и вооружено законами, чтобы римский народ мог справедливо управлять как на войне, так и во время мира», — гласит первая строка Свода римского гражданского права (Corpus iuris civilis, praefatio, 7).
Право определяется римскими юристами в отвлеченных понятиях естественного права. Право покоится на справедливости (iustitia). «Справедливость же есть неизменяемая постоянная воля воздавать каждому должное (suum cuique tribuendi). Принципы права таковы: честно жить самому (honeste vivere), не оскорблять другого и каждому воздавать должное. Наука о праве (iuris prudentia) есть знание божеских и человеческих вещей, наука о справедливом» (iusti atque iniusti scientia). Но как видно из других сентенций того же самого юриста, в условиях реальной жизни нормы естественного права сохраняли свою силу только в отношении свободных, на массу же рабов правовые нормы не распространялись. Вследствие этого получалось непримиримое противоречие, которое римские юристы старались оправдать ссылкой на нормы международного права (ins gentium), уза- конявшего рабство как социально неизбежный институт. Как известно, говорит Ульпиан, с точки зрения права народов, люди делятся на три категории: 1) свободнорожденные, 2) их противоположность — рабы (liberis et his contrarium servi) и 3) вольноотпущенники (liberti)2.
В условиях рабовладельческого строя римское право, несмотря на все его формальное совершенство, не могло разрешить основного противоречия этого строя — антагонизма рабов и рабовладельцев. Реальная действительность позднеимператорского Рима, как сказано, находилась в резком противоречии с нормами естественного права, как это вид простоты и правдивости. На всем литературно-художественном творчестве последних столетий Рима лежит печать духовного оскудения и упадочности.
но, например, из статьи Кодекса «Об исправлении рабов», указывающей на грубость и жестокость нравов. Рабовладельцы применяли в отношении рабов самые жестокие меры: били их дубинами, камнями, наносили смертельные раны острым оружием, сбрасывали в пропасть, отдавали на растерзание зверям, жгли на огне, пытали на специальных приборах (enucleum) и т. п.,— словом, допускали «зверства, свойственные бесчеловечным варварам» (saevitia immanium barbarorum). Помимо права в Поздней империи много занимались риторикой, диалектикой, грамматикой, музыкой, астрономией и геометрией. Работа ученых состояла в изучении древних писателей, составлении комментариев, переводов, выборок (breviaria) и т. д.
В количественном отношении литературная продукция Поздней империи очень велика, но в качественном отношении за немногими исключениями, подтверждающими правило, она значительно уступает произведениям классической эпохи. Главным недостатком литературных и поэтических произведений поздней античности является утрата чувства реальной действительности, чувства меры, гармонии, свежести.