Определение и содержание, стороны и основания возникновения (источники) обязательств в римском праве
Нормы обязательственного права заслуженно могут считаться предметом особой гордости тысяч судей, римских юристов и преторов, которые своей деятельностью, своим творчеством в течение сотен лет сумели превратить нормы достаточно консервативного и проникнутого большим формализмом цивильного (квиритского) права в универсальную правовую систему, распространившуюся на огромные территории Римской средиземноморской державы.
Нормы рассматриваемой отрасли права занимают значительное место в ней. Можно только предполагать, сколь огромный труд был проделан, чтобы оказалось возможным взаимно приспособить нормы jus gentium к jus civile, чтобы заставить ответчика-перегрина выполнять обязательства в пользу римлянина-кредитора и наоборот. Римское государство до эпохи Империи ограниченно вмешивалось в хозяйственные дела, предоставляя самим участникам решать свои споры, используя все доступные средства: внесудебную, в том числе и преторскую, защиту.
Цицерон писал: «Ни одна сторона нашей жизни — ни дела государственные, ни частные, ни судебные, ни домашние, ни случай, когда... ты заключаешь соглашение с ближним, — не может быть свободна от обязанности» (De offic. II. 2.4). Римские юристы понимали обязательства в контексте личностно-правовых отношений. Павел так писал об их сущности: «Сущность обязательств не в том состоит, чтобы сделать нашим какое-либо тело или сервитут, но чтобы другого привязать к нам для дачи чего-нибудь, или совершения, или представления» («Obligationum substantia поп in eo consistit, ut aliquod corpus nostrum aut servitutem nostrum faciat, sed ut alium nobis obstringat ad dandum aliquid vel faciendum vel praestandum»).
В «Институциях» Юстиниана обязательства понимаются как «оковы права, чем по необходимости мы связаны исполнением какой-либо вещи в соответствии с правами нашего государства» («Obligatio est juris vinculum, quo necessitate adstringimur alicuius solvendae rei, secundum nostrae civitatis jura»). В последнем определении верно передана созвучность понятий обязательства и оков, пут (vinculum), которыми мы связаны, обвязаны. И в латинском, и в русском языках они созвучны и синонимичны. Содержание приведенных определений позволяет утверждать, что обязательства есть такие правоотношения, при которых одна сторона (кредитор) имеет право требовать от другой стороны (должника) (несовершения определенных действий в свою пользу.
Итак, сторонами в обязательстве являются кредитор (creditor) и должник (debitor). Свое название они получили в соответствии с ролями, которые сами взяли себе при возникновении обязательства. Кредитор верит (credere), что ему вернут его вещь, сумму долга (в отдельных случаях и с процентами), (не) совершат определенных действий; иначе говоря, э;го заинтересованная сторона в данных правоотношениях. Гай так определял понятие «кредитор»: «Под словом «кредиторы» понимаются не только те, кто ссудил деньги, но и все, кому кто-то нечто должен по любому основанию» («Credito-rum appellatione поп hi tantum occipiuntur qui pecuniam cre-diderunt, sed omnes quibus ex qualibet causa debetur»). Кредитор несостоятельного должника назывался creditor privilegiarius. Ими могли быть фиск, коммуны, супруга (требование возврата приданого) и опекаемый (притязания к опекуну). В свою очередь, должник обязуется сделать (или воздержаться от противоположных действий), выполнить в пользу кредитора условленные действия: dare, facere, praestare, oportere. Mo-дестин определял должника так: «Debitor intellegitur is, a quo invito exigi pecunia potest» («Под должником понимается тот, у кого можно истребовать деньги против его воли»). «Nemo potest sibi debere» («Никто не может быть должным самому себе»). Стороны могут быть обозначены и как «reus promit-tendi» (сторона в договоре, которая берет на себя обязательство), «reus stipulandi» (сторона в договоре, перед которой берется обязательство).
В зависимости от числа лиц на стороне кредитора или должника различали активные (unus debitormultum creditorum) и пассивные (unus creditormultum debitorum) солидарные обязательства. В таких обязательствах особое значение имеет возможность их деления между представителями той и другой стороны, чтобы либо все могли потребовать исполнения от должника, либо с одного из должников можно было востребовать исполнения. Возвращаясь к их возникновению, следует отметить, что это могло происходить как помимо воли сторон, так и намеренно. Для создания пассивного солидарного обязательства кредитор обращался к нескольким потенциальным должникам. Активное же обязательство возникало при совместном требовании от сокредиторов. Сокредиторы и со-должники по обязательству, которое устанавливалось указанным способом, назывались correi (соответчики), и от этого слова произошло теперешнее название такого обязательства — корреальное. Корреальное обязательство отличалось существенно от обыкновенных обязательств. Каждый из сокредиторов был вправе потребовать от должника уплату всего долга; каждый из содолжников был обязан уплатить кредитору весь долг. Удовлетворение, полученное одним из сокредиторов, погашало права всех прочих кредиторов; удовлетворение, сделанное одним из содолжников, освобождало всех прочих должников от ответственности. Разумеется, что это удовлетворение, чтобы получить юридическую силу, должно было быть оформлено акцептиляйией, как вообще требовалось при погашении стипуляционного обязательства. Главной для солидарного обязательства была идентичность предоставления, но были и варианты относительно места, времени, условий и гарантий. Стипуляционное ручательство по уже существующему обязательству называлось repromissio nuda, когда не поручились побочные должники. При активном солидарном обязательстве исполнение одному из сокредиторов или одним из содолжников (пассивное) прекращает данное обязательство. Обязательственные правоотношения защищались в римском праве с помощью actiones in personam (condictiones). Хотя римские правоведы достаточно основательно разработали отдельные абстрактные элементы обязательства, в правовой практике существовали лишь определенные обязательства, защищенные особыми исками. Они не могли существовать и развиваться друг без друга, хотя actio in factum, дававшийся претором, позволил считаться с новыми условиями, требовавшими исковой защиты. «Ех nuda pollicitatione nulla actio nascitur» (Paulus), «Nuda pactio obligationem non parit, sed parit exceptionem» (Ulpianus).
Итак, предметами исполнения обязательств являлись dare, facere, praestare («предоставлять», «соблюдать», «ручаться», «гарантировать»), oportere («долженствовать»). Дать — значит сделать так, чтобы вещь стала собственностью получателя: «Dare id est rem accipientis facere». «Plus est statim aliquid dare, minus est post tempus dare» (Institutiones Justiniani). Всякое другое действие, помимо dare, также могло служить их содержанием, например предоставление вещи в пользование, услуга и т.д. Для обозначения такого содержания употреблялись термины: praestare и facere.
Точный смысл первого из них неясен, равно как неясно и первоначальное значение слова facere. Ко времени классической юриспруденции «praestare» стало выходить из употребления, и facere обозначало вообще всякое обязательство в противоположность dare. Обязательство, имевшее своим содержанием facere, легко могло сопровождаться какими-либо другими, с содержанием dare. Например, обязательство по-клажепринимателя возвратить поклажу (facere) сопровождалось обязательством вознаградить (dare) поклажедателя за вред, причиненный его вещи во время хранения. В таких случаях в судебной формуле писалось: dare facere. Истребовать-ся могут несколько исполнений, хотя кредитор имел право получить только одно. Такие обязательства называются альтернативными, и у должника при этом есть jus variandi. Это обязательство имеет своим предметом два или более точно определенных действия, из которых одно должно быть исполнено. Стипуляция и отказ по завещанию были наиболее обычным и обильным источником такого обязательства: «обещаю дать десять или Стиха», «наследник мой повинен дать такому-то десять или Стиха» и т.п. Некоторые другие сделки, например купля-продажа, тоже годились для установления подобного обязательства. Наконец, оно проистекало иногда из самого закона. Должник мог освободиться от исполнения обязательства-заменой исполнения (facultas alternative). Сделанный же выбор не может быть без согласия противной стороны взят обратно, потому что эта последняя справедливо рассчитывает с момента объявления выбора на осуществление обязательства именно в том, как было объявлено. Впрочем, римские юристы не оставили по этому вопросу вполне ясного и согласного решения. В зависимости от содержания представления обязательства были делимы (dare) и неделимы (facere). Для исполнения обязательства имело большое значение, является ли предметом долга species или только genus. Римские юристы (prudentes), обобщая судебную и пре-торскую практику, смогли достаточно четко назвать источники возникновения обязательств. Гай был одним из первых, кто попытался сделать это в «Институциях»: «Обязательства рождаются или из договора, или из правонарушения (ех maleficio) (однако «ex maleficio non oritur contractus»), или какого-то собственного права из различных положений причин (ex variis causarum fi-guris). Обязательства из договора заключаются или вещью, или словами, или согласием. С помощью вещи обязательство заключается предоставлением займа. Дача же займа состоит относительно тех вещей, которые известны весом, числом или объемом, такие как вино, масло, продовольствие, наличные деньги, каковые вещи мы для того даем, чтобы они стали (достоянием) того, кто получает (их), после же иным способом были возвращены того же рода и качества. Тот же, кому мы ссужаем какую-нибудь вещь, обязывается нам вещью, но он обязывается относительно той же самой вещи, которую получил. И тот, у кого мы откладываем какую-либо вещь, обязывается нам вещью; который и сам обязывается относительно той же самой вещи, которую получил.
Словами обязательство заключается из вопроса и ответа, когда мы выговариваем себе что-нибудь дать или превратить в наше (cum quid dari fierive nobis stipulemur). Но и обязывается кто-либо или от собственного имени, или от чужого. Кто же от чужого имени обязывается, называется поручителем 1(гарантом; fidejussor)... Duo Graeci Latina lingua obligatio-nem contrahere possunt» (Instit. Just.).
С помощью согласия обязательства устанавливаются в актах купли-продажи, найма-сдачи, товариществах, договорах поручения. Именно поэтому мы говорим, что такими способами обязательство заключается согласием, потому что никакая собственность не желается (ulla proprietas deside-ratur), что относится и к словам, и к письму (scripturae), но достаточно согласия тех, что ведут дела. Отсюда, далее, также между отсутствующими таковые дела заключаются (negotia contrahuntur), как, к примеру, через письмо или извещением. Таким же образом в таких договорах один другому обязуется относительно того, что один другому должен представить по добру и справедливости (ex bono et aequo)». Цицерон верно отметил: «По воле наших предков для скрепления честного слова нет уз более прочных, чем клятва. На это указывают Законы XII Таблиц, указывают священные законы, указывают договоры, скрепляющие честное слово» (De offic. III. 31.111). Юлий Павел, в свою очередь, отмечал, что «ведь недостаточно, чтобы деньги были у дающего и стали (обладанием) принимающего, чтобы возникло обязательство. Итак, если кто даст мне свое имущество ради передачи, пусть бы оно и было (достоянием) дающего и станет моим, все-таки я не обязан буду ему, потому что нет этого действия между нами (поп hoc inter nos actum est).
Известно также обязательство из слов, если оно действует между договаривающимися; но не возникнет обязательства, если, вообрази (представь себе), я в качестве шутки или для доказательства смысла (понимания) скажу тебе: «Обязуешься?» и ты ответишь: «Обязуюсь»... Мы обязуемся расположением букв (figura litterarum), но речью, которую буквы выражают, поскольку нравилось, чтобы то, что написано, имело не меньшую силу, чем то, что выражалось бы словами, сказанными устно». Модестин писал, что «даже голого согласия достаточно для обязательства («Etiam nudus consensus sufficit obligationi»), хотя это не может быть выражено словами. Хотя они и устанавливаются по большей части единственным кивком головы». Гай говорит о том, что никто не обязывается из намерения (плана): «Nemo ex consilio obligatur». Гай, перечисляя источники возникновения обязательств из правонарушений, называет следующие: кражу (furtum), нанесение вреда (ущерба) (damnum), похищение (rapina), оскорбления (injuria). «Они все одного рода. Ведь одним действом (сутью — re) они устанавливаются, то есть самим злодеянием, тогда как обязательства из договора все же устанавливаются не только вещью, но также словами и согласием».
Мастер формулировок и блестящий стилист, Модестин обобщил основания возникновения обязательств. Он писал: «Мы обязуемся или вещно, или словами, или одновременно тем и другим, или согласием, или законом, или по почетному праву, или в силу необходимости, или из проступка. Вещью обязуемся, когда в виде средства выступает сама вещь. Словами, когда предшествует вопрошение и следует соответствующий ответ.
Вещно и словами в равной мере обязуемся, когда и вещь в центре внимания вопроса, согласующиеся относительно какой-то вещи. Из согласия, мы видим, обязуемся по необходимости по нашей воле. Посредством закона мы обязуемся, когда, повинуясь законам, делаем что-либо в соответствии или против предписания закона. По почетному праву мы обязуемся из тех, что по Вечному эдикту или по власти магистрата становится предписывающим или запретным. В силу необходимости обязуемся, которая не разрешает делать что-либо, кроме того, что предписано; что случается у необходимого наследника. Из проступка обязуемся, когда суть состоит в факте следствия (in facto quaestionis summa consistit)». «Labeo ait convenire posse vel re, vel per epistulam, vel per nuntiam» (Paulus).
Таким образом, обзор суждений римских юристов об основаниях возникновения обязательств помогает выявить их источники: договоры, правонарушения (в классический период). Юстиниан добавил к ним новые и обобщил, дав им такие названия: quasi ex contractu, quasi ex delicto, ex lege. Среди договорных выделяются безымянные контракты (contractus innominati), пакты (pacta) и взятие на себя определенных функций (recepta). Договорные обязательства в свою очередь подразделялись на: obligationes contractae verbis, obligationes contractae litteris, obligationes contractae re, obligationes contractae consensu. «В развитом праве большая часть обязательств возникает из договоров, древнейший гражданский оборот вовсе не знал обязательств, которые устанавливались таким способом. Единственным и относительно распространенным источником обязательства служил в то время деликт, или противозаконное нарушение чужого права. Обязательство являлось в виде обязанности уплатить штраф за содеянное нарушение. Однако образование обязательственного права и в этой элементарной форме его предполагает некоторый прогресс в развитии общества»1.
Из всех обязательств наибольшей исковой силой были обеспечены цивильные, направленные на oportere. Одни из них выделились еще в раннеклассическое время; позже к ним были добавлены преторские и эдильские (obligationes hono-rariae) с подробным описанием обстоятельств дела в formula in factum concepta или с фикцией цивильного статуса (formulae ficticiae).
Особое место в системе обязательств занимали obligationes naturales. Они возникали из имущественных обязательств рабов и подвластных сыновей по. отношению к свободным лицам и наоборот. Ulpianus: «In personam servilem nulla cadit ob-ligatio» («На раба не распространяется никакое обязательство»). «Servus ex persona domini jus stipulandi habet» (Instit. Just). Гай пишет об отсутствии иска из договора займа, заключенного рабом или подвластным сыном в пользу обладателя власти: «Si filius patri aut servus domino noxam commisserit, nulla actio nascitur. Nulla enim obligatio inter me et eum, qui in potestate mea est, obligatio nasci potest». Становясь же обладателями того или иного объекта собственности в виде пекулия, эти лица превращались в неполноправных субъектов гражданских правоотношений. Без юридического признания принятых ими обязательств нельзя было доверить им достижение определенных хозяйственных целей. Возможно, что свое название эти обязательства получили из противопоставления «законных обязательств» тем, что возникают из природы вещей, из естественного права, которое не признавало рабство нормальным состоянием вещей, но с требованием исполнения самих обязательств. Впоследствии к ним стали относить обязательство подопечного без участия опекуна или заем с условиями, которые противоречили senatusconsulto macedoniano.
В постклассическое время к ним стали причислять уплаты должником после capitis deminutio или litiscontestatio или на основании несправедливого судебного решения. Долг в них не поддерживался ручательством, и сами они имели ограниченные юридические последствия, не пользовались исковой защитой, и однажды совершенное исполнение нельзя было требовать обратно; их можно использовать для взаимозачета (compensatio), за них можно поручиться (fidejussio, pignus, hypotheka); они могут стать предметом новации и constitutum debiti, в результате чего они превращаются в цивильные. В праве Юстиниана к таковым обязательствам стали относиться исполнение некоторых общественных или нравственных обязанностей: учреждение приданого супругой, предоставление алиментов без юридической обязанности.
Натуральные обязательства быстро развивались в обычном праве; они создали целую переходную категорию между цивильными обязательствами с полными правовыми последствиями и обычными нравственными, не входившими в правовое поле. Некоторые имущественные обязанности граждан перед ближайшими лицами назывались officium pietatis; не-выполнявший их становился inofficiosus. Защищали требования из натуральных обязательств преторы. Идея этих обязательств перешла в современное право (по игре и пари). Против иска из сделки, основанной на пари, ответчик возражал с помощью exceptio negotii in alea gesti. Римские юристы допускали и существование обязательств, не имеющих вовсе имущественного характера, таких, например, как обязательство воздвигнуть памятник наследодателю, обязательство покупщика к хорошему обращению с рабом, купленным на этом условии, и пр.
В классическом праве недействительным было обязательство, вступавшее в силу только после смерти кредитора или должника (obligatio post mortem). Положение изменилось лишь при Юстиниане. Обещание же исполнения cum moriar (когда буду умирать) в классическую эпоху признавалось действительным даже с последствиями после смерти действующего лица (т.е. в пользу его наследников). Примечательно, что обещание исполнить pridie quam moriar (за день до моей смерти) было недействительным в классическую эпоху. Такое обещание получило обязательственную силу в юстиниановом праве.