Объединение Италии под гегемонией Рима

После изгнания царей подчиненные Риму латинские города от­ложились и вступили в союз с этрусским царем — лукумоном из города Клузия — Лорсеной (Porsena). Опираясь на поддержку ла- тинов, Порсена захватил Рим, разграбил его, разрушил Сервиеву стену и многих жителей увел в рабство. Это был момент, ког­да римская федерация находилась накануне полного распада, и только поражение латинов при Регилъском озере (496 г.), на­несенное диктатором Авлом Постумием, спасло положение.

Три года спустя после регильской битвы, в 493 г., между рим­лянами и латинами был заключен союз, известный под именем со­юза Спурия Кассия. В союз вошли почти все города Нация — Ту- скул, Ариция, Ланувий, Кора, Тибур и др. Все члены союза, со­гласно договору, должны были пользоваться равными правами (foedus acquum), имели одинаковые права на военную добычу и рабов, клятвенно обязуясь никогда не нарушать договора. Текст Спуриева договора в передаче Дионисия Галикарнасского гласил: «Между римлянами и всеми соединенными латинскими городами пусть будет вечный мир, пока останутся несокрушимыми небо и земля. И пусть они не воюют между собой и не накликают войны извне и не дают свободного прохода врагам той или другой стра­ны. А если кто подвергнется нападению, то пусть они помогают одни другим всеми силами, а за это пусть имеют право на равную часть всей движимой добычи. Частные споры пусть улаживаются в течение 10 дней в той общине, в которой они возникнут. К это­му договору нельзя ничего прибавить ни убавить в нем, иначе как только с общего согласия римлян и всех соединенных латинских городов» ‘.

Договор был вырезан на бронзовой доске и выставлен ко все­общему сведению на Площади комиций, где он сохранялся еще во времена Цицерона². Торжественное провозглашение равенства всех членов союза на практике оказалось, однако, не­осуществимым. Формально равноправный союз римлян с латинами с течением времени выродился в односторонний союз Рима с ла­тинскими городами.

Причина возвышения Рима среди латинских городов заклю­чалась в его географическом и экономическом превосходстве и в наличии глубоких противоречий между латинскими городами, входившими в союз. Общие собрания союза происходили на бе­регу Ферентинского озера (ad caput Ferentinae), недалеко от г. Ариции (отсюда и название союза — Арицинская федерация). Образование Арицинской федерации, явившейся продолжением старого (доримского) Латинского союза 30 городов, образует первый этап в процессе объеди­нения Италии под гегемонией города Рима.

Самым значительным событи­ем этого периода была война с Вейями, столицей Этрурии, и со­юзными с ними Фиденами. Со­гласно преданию, вражда Вей с Римом восходит еще ко времени Ромула. Причиной вейентской войны послужило стремление на­званных городов, отрезанных от моря, закрепить за собою нижнее течение Тибра. В IV в., когда война с Вейями снова вспыхнула, после десятилетней осады рим­скому консулу Марку Фурию Ка­миллу удалось подвести подкоп. Столица Этрурии была взята приступом, постройки разруше­ны и сожжены, жители превраще­ны в рабов, а Вейентская область включена в римскую территорию (396 г.).

Завоевание Этрурии пошло бы и дальше, если бы внимание Рима не отвлекли северные наро­ды — галлы-сеноны (senones), со­ставлявшие передовой отряд кельтов, живших на территории между Балканским полуостровом и Альпами. Воспользовавшись вейентской войной, галлы про­двинулись на Апеннинский полу­остров, проникли в Этрурию, за­хватили несколько этрусских го­родов и прорвались в Лаций. Под угрозой общей опасности этрус­ки объединились с римлянами и соединенными силами встретили галлов при речке Аллии (Allia), притоке Тибра. Произошло жес­токое сражение, в котором рим­ляне и их союзники потерпели полное поражение. Поражение при Аллии и вскоре затем после­довавший захват и пожар Рима (390 г.) оставили глубокий след в памяти римского народа—«день при Аллии!» (dies Alliensis). Оса­да затянулась на семь месяцев, а тем временем разбитые при Ал­лии римские дружины получили возможность собраться и опра­виться. Во г лаве римских опол­чений стап испытанный вождь Ка­милл, вызванный из ссылки '. Ка­милл вступил в переговоры с главным вождем галлов Бренном (Brennus), согласившимся очис­тить Рим за выкуп. Получив 1000 фунтов золота, галлы, не иску­шенные в осаде городов и стра­давшие от голода, покинули Рим.

После присоединения Вейент­ской области, почти в два раза увеличившей римскую террито­рию, Рим сделался первым го­родом Центральной Италии, фак­тическим гегемоном Латинской федерации. И уже тогда намети­лись методы римской политики, приведшие к объединению Ита­лии под властью Рима. Пост­роенная на принципе «разделяй и властвуй» (divide et impera), политика римлян состояла в по­селении колонистов-римлян на территории завоеванных городов и заключении сепаратных догово­ров с различными городами Ита­лии. Особенно важно было заключение сепаратного догово­ра с Тускулом (381 г.), который должен был отказаться от поли­тической независимости и пре­вратиться в общину, подчинен­ную Риму,—это был первый му­ниципий Италии.

В своем продвижении на юг, в направлении Кампании и Южной Италии, римско-латинская феде­рация встретилась с другой, не менее сильной федерацией сам­нитских племен. Самниты жили к северо-востоку от Кампании, между Адриатическим и Тир­ренским морями, и делились на много племен. Самний — горная крестьянско-пастушеская страна, покрытая горами, оврагами и ущельями, с небольшим числом городских поселений. В своих постоянных передвижениях сам­ниты доходили до Апулии и Кам­пании, нападая на пограничные области. На этом продвижение самнитских племен на запад не остановилось. За первой волной переселенцев последовала вто­рая. Тогда теснимые горными самнитами мелкие кампанские племена, авзоны и сиди- цины, обратились к кампанцам за помощью. А эти последние, не чувствуя за собой достаточной мощи, отдались под покровительство Рима как самого силь­ного государства Центральной Италии.

Вмешательство Рима в дела Кампании знаменова­ло первый этап в истории объединения Италии, пе­риод пятидесятилетней борьбы с сабелльскими пле­менами, осложнившейся восстанием латинских и этрусских городов. Разрыву с самнитами предшест­вовали страстные дебаты в римском сенате, в драма­тической форме переданные в VII книге «Истории» Тита Ливия. Страсти разгорелись в связи с прибыти­ем в Рим кампанской делегации, просившей римлян взять их под свою защиту. Кампанцы нарисовали бле­стящую перспективу союза Рима с Капуей, столицей Кампании, богатейшей житницей Италии. «После того как депутаты удалились, спрошено было мнение сената... Большая часть сената полага­ла, что величайший и богатейший город Италии, пло­дороднейшие и близкие к морю поля будут житни­цей римского народа на случай колебания цен на продовольствие».

Велико было желание приобрести Капую, но ве­лик был также и риск потерпеть поражение. Самнит­ское войско считалось лучшим войском Италии, рим­ская же федерация тогда была неустойчива и мало­надежна. После расправы с Вейями и фиоеналш ла­тинские и этрусские города готовы были к отпадению при первом же представившемся к тому случае. С другой стороны, римлян страшила перспектива гос­подства самнитов в Кампании как вечная угроза Риму. Сперва взяло верх мнение умеренного большинства сената, не отказывавшегося от протектората над кам­панцами, но и не желавшего открытого разрыва с самнитами. «Благоразумие и верность союзу востор­жествовали над такой великой выгодой, и консул, со­гласно решению сената, дал такой ответ: «Сенат счи­тает вас, кампанцы, достойными помощи, но устано­вить с вами дружбу справедливо лишь при условии ненарушения более старинной дружбы и союза с сам­нитами. Самниты связаны с нами союзным договором. На этом основании в вооруженной помощи против самнитов, которая более оскорбит богов, чем людей, мы вам отказываем, но согласно международному праву и законам религии мы станем просить союзни­ков и друзей не причинять вам никакого насилия»².

При такой нерешительности собрания кампанцам пришлось пустить в ход всю силу своего красноре­чия, обещаний и угроз. Глава кампанской делегации рисовал помощь римлян кампанцам как дело высоко­го нравственного долга перед людьми и перед бога­ми. «Согласно данному ему дома полномочию, он сказал: “Так как вы не хотите законно защищать на­шего достояния силою против насилия и обиды, то свое достояние вы во всяком случае будете защищать: мы сдаем в вашу власть, сенаторы, и во власть рим­ского народа кампанский народ, город Капую, поля, холмы богов и все, что принадлежит богам и людям. Что бы затем ни случилось с нами, будет означать, что это случилось с вашими подданными”. При этих словах все они, стоя в преддверии курии, пали на ко­лени, простирая руки к консулам и проливая слезы». Аргументация кампанцев произвела впечатление на сенат и дала перевес сторонникам войны. Сенат высказался за активное вмешательство в дела Кампа­нии.

«Сенаторы были взволнованы такой превратнос­тью человеческой судьбы, видя, что этот могущест­венный народ, известный своею роскошью и высоко­мерием, народ, у которого еще недавно соседи про­сили помощи, до того пал духом, что передает себя и все свое достояние в чужую власть. При таких ус­ловиях уже казалось, что справедливость требует не выдавать союзников: высказывали мнение, что сам­нитский народ поступит противозаконно, если ста­нет осаждать территорию и город, ставший под власть римского народа. Ввиду этого решено было немедленно отправить к самнитам посольство, кото­рому поручено было сообщить им о просьбе кампан­цев, об ответе сената, согласном с дружественными отношениями к самнитам, о последовавшей затем сдаче, и приказано было затем просить именем сою­за и дружбы пощадить римских подданных и не идти с оружием на ту область, которая стала собственно­стью римского народа; если же кроткая речь не бу­дет иметь успеха, то послы должны были возвестить самнитянам от лица римского народа и сената, что­бы они не касались города Капуи и Кампанской об­ласти» ².

Решение сената тем более понятно, что на помощь Рима более всего рассчитывала капуанская олигар­хия, так называемые всадники (equites), находившие­ся в жестокой вражде с капуанским плебсом. Для римских патрициев война таким образом при­обретала двойной смысл: 1) захват плодородной и богатой страны; 2) подавление мятежных элементов. В качестве идеологического оправдания был выдви­нут высокий нравственный мотив (honor) — необхо­димость оказывать помощь тем, кто, ища защиты, до­бровольно становится под покровительство римских законов.

Захватом Кампании окончилась так называемая первая самнитская война (343—341 гг.). Опираясь на поддержку кампанских всадников, римляне без груда захватили Капую и закрепили за собой Кам­панию. Разрозненные и плохо вооруженные самни­ты вынуждены были согласиться на мир и признать факт господства Рима в Кампании. На этом дело, од­нако, не остановилось. Неожиданный захват римля­нами Кампании вызвал протест не только со сто­роны самнитов, но и вообще со стороны всех ита­ликов — латинов, этрусков и герников, входивших в Арицинскую федерацию. Закрепление Рима в Кампании давало ему опасный для равно­правия союзников перевес в Арицинской федерации. Вследствие этого союзники, воспользовавшись затруднительным положением римлян, потребова­ли подтверждения равноправия всех членов союза, выбора одного консула и половины сената из лати­нов. Отказ Рима удовлетворить просьбу союзников повел к римско-латинской войне (340—338 гг.), окончившейся поражением союзников подле Трифа- не, между Синуэссой и Минтурнами, и распадом Арицинской федерации. Место старой, Латинской федерации отныне за­няла новая, Римско-италийская федерация, пост­роенная уже на иных, более сложных началах с пре­обладанием города Рима.

Война с самнитами продолжалась и после унич­тожения Арицинской федерации. В 327 г. началась вторая самнитская война (327—304 гг.), и как ее продолжение третья самнитская всйна (298— 290 гг.). Поводом к этой великой самнитской войне послужил захват первым римским проконсулом Пуб- лилием Филоном греческой колонии Неаполя (Ncapolis). Как и в первой войне за Капую, римлян поддерживали неаполитанские олигархи-всадники, самнитам же сочувствовали плебеи. Трудность вой­ны с самнитами заключалась в топографических ус­ловиях Самния, горной страны с массой мелких хреб­тов и ущелий, совершенно лишенной дорог. Римская военная единица (легион) в таких условиях оказыва­лась малопригодной. Вследствие этого пришлось на ходу сформировать новую боевую единицу, более мелкую и подвижную, — манипул. Самой же главной опасностью для римской армии была ненадежность тыла, скрытая и открытая вражда латинских и этрус­ских городов, тяготившихся союзом с Римом.

Вторая самнитская война открылась тяжелым по­ражением римлян, пытавшихся из Кампании проник­нуть в Самний. В 321 г. римляне попали в засаду в Кавдинском ущелье (furcula Caudinae) и вынужде­ны были принять позорные условия, продиктованные неприятелем. Крепости Люцерия и Фрегеллы пере­шли на сторону самнитов.

В 20-х гг. IV в. положение Рима было в высшей степени трудным, почти что катастрофическим. Самнитская война превращалась в войну за италий­скую независимость. Составилась внушительная ан- тиримская коалиция, к которой присоединились также и галлы. Крайне пестрая по своему составу, коалиция нанесла тяжкие поражения римской ар­мии, но затем стала разлагаться в силу внутренних противоречий, с одной стороны, материального и военно-технического превосходства Рима — с дру­гой. Независимость италийских народов была погре­бена в победах, одержанных римскими легионами и всадниками: при Вадимонском озере (310 г.) и Сен- тине в Умбрии (295 г.).

В изложении римских анналистов победа римлян над латинами и самнитами приписывается высоким качествам, героизму и патриотизму отдельных лич­ностей, героев римских армий — Луцию Папирию Курсору, Марку Курию Дентату, Публию Децию Мусу и в особенности Луцию Корнелию Сципиону Бородатому (L. Cornelius Scipio Barbatus). Сарко­фаг Сципиона Бородатого находится в Ватиканском музее, и на нем имеется архаическая латинская надпись, представляющая памятник древнейшей ла­тинской письменности. Надпись гласит:

Cornelius Lucius Scipio Barbatus,

Onaivod patre prognatus, fortis vir sapiensquc,

Quoius forma virtutei parisuma fuit,

Consol, censor, aedilis quei fuit apud vos,

Taurasia Cisauna Samnio cepit

Subigit omne Loucanam opsidesque abdoucit.

(Корнелий Луций Сципион Бородатый,

Сын Гнея, сильный и мудрый,

Его красота равнялась его доблести.

Он был консулом, цензором, эдилом,

Взял Таврасию и Цизауну в Самнии,

Подчинил всю Луканию и увел заложников).

После разгрома самнитов наступила очередь ита­лийских греческих полисов. Борьба с греческими го­родами составляет третий этап в истории объедине­ния и унификации Италии. Со времени образования сицилийской державы Дионисиев (конец V и IV вв.) греческие полисы Южной Италии переживали внутренний кризис. С одной стороны их теснили си­цилийцы, а с другой стороны на них надвигались ита­лийские племена: бруттии, луканы, самниты и т.д. Не будучи в состоянии справиться с врагами собствен­ными силами, греческие полисы обратились за помощью к Риму.

В 284 г. греческий город Фу­рии, соперник Тарента, просил помощи Рима против луканов. Посланный римлянами гарнизон освободил Фурии и присоединил их к римскому союзу. Примеру Фурий последовали другие горо­да: Кротон, Локры и Регий, при­нятые в римский союз при усло­вии пребывания в каждом из этих городов римского гарнизона. Из всех городов Южной Греции доль­ше всего сохранил свою незави­симость Тарент. Тарент славился удобством и красотой своего географического положения как один из главных входов в Адриатическое море, имел прекрасную бухту и был обнесен крепкими стенами. Из Тарентской гавани суда шли во всех направлениях — в Истрию, Иллирию, Эпир, Ахайю, Африку и Сицилию.

Поводом к войне Рима с Тарентом послужил сле­дующий инцидент с римской эскадрой. Зашедшая в Тарентскую гавань римская эскадра подверглась ос­корблению со стороны тарентской публики, собрав­шейся в городском театре на представление. «Кто та­кие эти римляне? Откуда они взялись?» — кричала высыпавшая в гавань публика. Отправленное для вы­яснения инцидента римское посольство подверглось в свою очередь насмешкам и оскорблениям. «Смей­тесь и насмехайтесь,—сказал в ответ на язвительные насмешки греков, издевавшихся над плохим гречес­ким произношением римлян, римский посол, — ско­ро у вас будет основание плакать и раскаяться в со­вершенном... Пятна на моей тоге вы смоете вашей кровью». Для Рима война с Тарентом представлялась чрез­вычайно опасной, так как это была война не только с одним греческим городом, но с целой коалицией юж­ноиталийских городов и племен. Таренту оказывали прямую поддержку или сочувствовали Кампания, Апулия, Лукания и греки Балканского полуостро­ва, по преимуществу демократы. Так началась тарентинская война (bellum Tarentinum), по названию война с одним городом, в действительности же война со многими народами. Подобно лавине, война вовлекла кампанцев, апулийцев, лукан — словом, всю Италию, а вместе с ними царя Пирра, блестящего гре­ческого полководца. Он в 280 г. вы­садился с войском в Италии.

Пирр (Pyrrihus), царь Эпира. Пирр принадлежал к числу элли­нистических царей-авантюристов, жаждавших славы и деятельности. Вышедший из школы знаменитого эллинского полководца Деметрия Полиоркета, Пирр после изгна­ния из Македонии утвердился в Эпире и, считая себя вторым Алек­сандром Македонским, мечтал о создании мировой державы на За­паде, в которую должны были вой­ти Великая Греция, и Сицилия. В своих замыслах Пирр выступал продолжателем дела сицилийского тирана Агафокла. На приглашение Тарента Пирр посмотрел как на благоприятный случай овладеть Великой Грецией, охотно принял предложение тарентинцев и перепра­вился в Италию с 26-тысячной армией и 20 боевыми слонами, что послужило началом военных действий. Первое крупное сражение между римлянами и Пирром произошло близ Гераклеи, где Пирр, пока­зав искусство великого полководца, организатора и стратега, одержал блестящую победу над римским консулом Публием Валерием Левином. В следующем (279) году произошло второе сражение между римля­нами и эпирским царем при Аускуле в Апулии, также окончившееся разгромом римского войска. Но эта вто­рая пиррова победа куплена была дорогой ценой и не закончила войны. Численное превосходство остава­лось на стороне римлян, к тому же научившихся с по­мощью боевых колесниц с жаровнями и железными крюками бороться с «луканскими быками», как тогда называли слонов. К тому же союзная коалиция оказалась непрочной и стала распадаться. Недовольный тарентинцами, Пирр из Италии переправился в Сицилию, где он, вступив в права наследника Агафокла, подчинил себе греческие города и открыт вой­ну против Карфагена, претендовавшего на Сицилию.

Первое время дела Пирра в Сицилии пошли успешно. Ему удалось, прорвавшись через карфагенскую эскадру, блокировав­шую город с моря, освободить Сиракузы. Под напором войск Пирра карфагеняне (пунийцы) очистили большую часть остро­ва, отодвинувшись к городу Лилибею. Под Лилибесм произош­ло генеральное сражение, в котором царь потерпел поражение. Поражение Пирра повлекло за собой отпадение греческих горо­дов и распад коалиции. Потерпевший поражение в Сицилии и в спешном порядке переправившийся в Италию, Пирр встретился с римским консулом Марком Курием Дентатом при Беневенте в Самнии и, потерпев поражение (275 г.), бежал в Эпир, где он вскоре и погиб. После ухода Пирра в Таренте взяла верх мирная партия, на­чавшая переговоры с римлянами. Обессиленные тарентинцы сда­лись на милость победителя, очистили акрополь, выдали оружие, срыли стены и приняли римский гарнизон.

После падения Тарента последовало покорение италийских народностей—луканов, бруттиев, кампанцев, самнитов и др. Последним городом, покоренным римлянами, был город Вольсинии в Этрурии, куда римляне были призваны городской аристо­кратией, не могшей собственными силами справиться с вольноот­пущенниками и рабами, восставшими против их господ. Для за­крепления завоеванных областей были выведены новые колонии— Беневент, Эзерния, Пест, Аримин, Коза и др. Аппиева дорога, со­единявшая центр с югом Италии, была продолжена до Тарента. Тарентинская война заканчивает объединение Италии и откры­вает новую эру римской истории — эру мирового господства Рима в средиземноморском бассейне. По сравнению с предшествующи­ми войнами тарентинская война была войной крупного масшта­ба, давшая победителю массу добычи, рабов и сделавшая его на­следником греческой торговли.

«Никогда в стенах города, не было столь блестящего и вели­колепного триумфа. Что римляне видели до того времени? Скот вольсков, стада сабинян, телеги галлов, сломанное оружие сам­нитов. Тогда же появились закованные фессалийцы, молоссы, во­ины Македонии, Бруттия, Апулии и Лукании. Пурпур, золото, картины, статуи, весь блеск и роскошь Тарента украшали триум­фальное шествие. Скоро покорена была вся Италия. Это был сча­стливый век, юность римского народа!» (haec est secunda aetas populi Romani et quasi adolescentia). «Рим находился тогда в силе и расцвете, бурлил и кипел, в то же время сохраняя еще известную пастушескую грубость своих предков. Римский народ дышал неукротимой гордостью».