Начало закрепощения колонов в Древнем Риме
Появление императорских сальтусов знаменовало переломный момент в социально-экономическом строе Римской империи — ослабление городского (муниципального) строя и начало поместного (феодального) строя. Особенностью императорских, а в известной мере и частновладельческих сальтусов было то, что они в юридическом отношении были совершенно независимы от соседних муниципиев. Они сами конструировались по типу муниципиев (municipii instar). С каждым столетием приобретавшие все большее значение экзимированные поместья-сальтусы разлагающим образом влияли на городской строй, узурпируя права города. Императорские домены существовали также и в Италии, в особенности в южной ее части, но они не имели такого распространения и самостоятельности, как в провинциях. Общим названием для италийских сальтусов было fundi excepti, т. е. поместья, изъятые из подчинения местной администрации. В конце II в. императорские земли и государственные земли слились в одно ведомство государственных или императорских земель (ratio), управляемых из одного центра.
Окруженные толстыми стенами (muro valido circumdati), сальтусы представляли самостоятельные социально-экономические тела подобные муниципиям. В сальтусах проживало много народа (populus plebeius), выполнявшего различные функции, пользовавшегося неодинаковыми правами и положением. Все отношения между людьми, проживавшими на территории данного сальтуса, регулировались, согласно уставу данного сальтуса (lex, consuetudo praedii), прокураторами данного сальтуса.
Значительные отрывки такого устава сохранились в одной надписи. В ней говорится о том, что устанавливаются порядки в соответствии с Манциевым уставом (lex Manciana). Устав этот упоминается в надписи времен Траяна, но издан он был, несомненно, значительно раньше. Колоны арендовали землю из части продукта; они должны были отдавать третью часть урожая пшеницы и ячменя, четвертую часть гороха, третью часть собранных оливок, определенное количество меда с каждого улья. Поощрялось разведение оливок, и тот, кто насаждал их, пользовался известными льготами. Денежные взносы колоны платили только со скота. Кроме натуральных и денежных взносов колоны обязаны были три раза в год отработать по два дня на барской запашке в самом имении. Эти порядки были, по-видимому, характерны не только для императорских, но и для крупных частных имений.
Правила, предусмотренные поместными уставами, не всегда соблюдались. Колоны Бурунитанского сальтуса обратились к императору Коммоду с жалобой на свое положение. Они писали, что прокураторы всегда стоят на стороне богатых и влиятельных кондукторов. Последние незаконно увеличивают поборы и требуют выполнения лишних работ. Прокураторы не разбирают жалоб колонов, а когда те собрались и написали жалобу самому императору, прокуратор выслал солдат; многих из колонов посадили в тюрьму, причем даже римских граждан подвергли телесным наказаниям.
Колонам Бурунитанского сальтуса посчастливилось: петиция их достигла императорской канцелярии, и сам Коммод распорядился, чтобы впредь колоны работали столько, сколько полагается по закону Адриана; но далеко не все прошения, вероятно, приводили к подобным результатам. Притеснения колонов и злоупотребления администрации были обычным явлением.
Поселения колонов (vici, casae) располагались около «господской виллы» (villa), служившей центром управления и пребывания прокуратора или его заместителя, окружая ее, по выражению Фронтина, как бы кольцом укреплений (vicos circum villam in modum municipiorum)1.
Подобно гражданам муниципия, проживавшие в саль- тусах колоны и инквилины формально считались свободными и по окончании обычно пятилетнего срока аренды могли оставить поместье. Однако теория не всегда совпадала с практикой. Как съемщик земли, колон не был полным собственником заарендованного участка.
Участки колонов принадлежали к разряду подчиненной так называемой «пользовательской» собственности (dominium utile), не имевшей главного признака полной собственности, т.е. права отчуждения владения. Это были не собственники, а только съемщики или держатели земли (detentores).
«В самом деле, — пишет юрист Цельс, — не все равно владеть вещью вообще или же владеть под чужим именем (alieno nomine possidere)... Колон и ин- квилин находятся в поместье, но они им не владеют» (colonus et inquilinus sunt in praedio et tamen non possident).
Зависимость колонов от владельцев поместий, в первую очередь от главного помещика—императора, увеличивалась еще и потому, что в большинстве случаев арендаторы не имели собственных орудий труда, инвентаря, рабочего скота, помещений для хранения зерна, вина и масла и пользовались господским инвентарем. Как видно из многочисленных разъяснений римских юрисконсультов, передача имений по завещаниям и сдача в аренду всегда происходила вместе с инвентарем поместья (instrumentum Hindi, apparatum rerum). При этом в состав инвентаря зачислялись самые разнообразные вещи, как- то: сельскохозяйственные орудия, прессы, бочки, ведра, кувшины, лопаты и перевозочные средства для вывоза продуктов на продажу (quae exportandorum fructuum causa parantur), помещения для хранения продуктов, помещения для рабов, мастерские и пр.
Наряду с инвентарем поместья колоны нередко получали также и денежную ссуду.
«Колону, — гласит одна из статей Дигсст, — надо дать бочки, пресс и мельницу, снабженные канатами, а если их нет, хозяин должен их доставить; испорченный пресс хозяин обязан починить, а корзины, которыми они пользуются при выжимании масла, колон должен сам себе заготовить».
«Вели масло выжимается при помощи кружков, хозяин должен заготовить пресс, ворот, кружки, колеса и винты, которыми поднимают пресс; также медный чан... и прочую масляную посуду должен дать хозяин, так же как и винные бочки, которые колон должен будет осмолить для предстоящего пользования» (Наес omnia sic accipienda, nisi si quid aliud specialiter actum ait). Таков экономический корень закрепощения римских колонов.
«Чем дольше колон оставался на заарендованном им участке, тем он больше прирастал к земле и как «прилипший к земле» (adhaesus terrae) делался неотъемлемой частью поместья».
Подобно другим вышеперечисленным предметам долги и недоимки колонов, а вместе с ними, следовательно, и сами колоны с юридической стороны рассматривались как составная часть поместного инвентаря, передаваемая другому владельцу вместе с поместьем. Типичная формула передачи поместья по завещанию, например, гласила: «Желаю, чтобы поместье такое-то было передано такому-то с полным оборудованием (ita ut est instructus), со всеми вещами, рабами и долгами колонов» (reliquis colonorum)1.
Процесс закрепощения свободных арендаторов можно проследить в юридических актах, арендных договорах, контрактах и поместных уставах.
По вопросу о происхождении колоната в специальной литературе не существует единого мнения. Различные исследователи подчеркивали то одну, то другую сторону. По мнению одних (Фюстель де Ку- ланж, Гревс, Пельгам, Пиганьоль, Пайс), основой колоната служила мелкая свободная аренда, другие (Савиньи, Цумпт, Марквардт и Зэк) на передний план выдвигают варварские поселения на римской почве, третьи (Рудольф, Франк) главным источником колоната считают рабов, посаженных на землю, и т.д.
Ни одна из названных теорий не может быть принята полностью, ибо каждая из них, выдвигая на передний план один какой-нибудь источник, игнорирует или, по меньшей мере, недооценивает другой.
Как показывают новейшие исследования этого вопроса (Сегрэ, Кромайер, Корнеманн, Вестерманн, Чикотти и др.), социально-экономическая природа колоната более сложна и многообразна, чем это представлялось старым историкам, юристам и экономистам. Колонат вырос не из одного, а из многих исторических корней, некоторые из которых уходят далеко, еще в доримские порядки. Кроме того, при изучении колоната и колонатных отношений, как и при изучении рабства, необходимо иметь всегда в виду местные (региональные) особенности и доримские влияния.
Для синтетического обзора и историко-социологического понимания римской истории достаточно указать, что колонат, из каких бы исторических корней он ни произрастал, являлся новой производственной формой.
В период кризиса рабовладельческого строя пар- циарный колонат был единственной производственной формой, которая могла задержать распад Римской империи со всеми ее культурными надстройками и подготовить почву для дальнейшего вызревания феодальных отношений. Взятый в целом, колонат по сравнению с рабством, тоже взятым в целом, являлся прогрессивной социально-экономической формой, открывавшей возможность перехода к высшей — феодальной — организации. Этому не противоречит снижение социально-экономического и культурного уровня, имевшее место в последние века Рима в некоторых, по преимуществу центральных, рабовладельческих районах — в Италии, Греции и Сицилии.
Виновником деградации античной культуры был не колонат, а рабовладельческая система в целом, не создавшая достаточного числа соответствующих технических, социально-экономических и психологических предпосылок, необходимых для перехода на высшую ступень общественного развития.
Как отмечалось выше, огромное преимущество колоната в условиях Римской империи состояло в том, что колонатная форма эксплуатации давала возможность использовать самые различные виды рабочей силы: свободных, рабов и варваров. Исторически колонат вполне оправдал возлагавшиеся на него надежды. На известное время кризис был ослаблен, посевная площадь расширена, опустевшие ряды армии пополнялись колонами, землевладельцы и государство приобрели даровую силу, масса же людей нашла приложение своих рук. Культурный подъем Средиземноморья при Антонинах не может быть понят вне связи с колонатом.
Оздоровляющее влияние колоната на средиземно- морское хозяйство нашло свое отражение и в современной литературе, на что уже было обращено внимание выше. У римских и греческих писателей конца II и первой половины III в. имеются указания на прирост населения (multi sunt in domo liberi) и хозяйственный подъем не только провинций, но даже и Италии (iam repertus est orbis et mundus)1, что, несомненно, стоит в связи с распространением колоната и возрождением среднего и мелкого производителя. Наконец, без допущения значительного увеличения средних и мелких землевладельцев, римлян и варваров, невозможно объяснить, факт существования огромных армий, набиравшихся в III—V вв. не только в провинциях, но и в Италии.