Литеральные договоры

Среди этих договоров наибольшее распространение по­лучили долговые расписки; их обозначение восходит к гре­ческому термину chirographum («собственноручная запись»). Эта расписка подтверждала подлинность совершенного юри­дического акта, в том числе и без свидетелей: «Chirographum apud debitorem repertur praesumitur solutum» («Письменное обязательство, находящееся в руках должника, презюмиру-ется выполненным»); «Chirographum non extans praesumitur solutum» («Письменное обязательство, которого нет в нали­чии, презюмируется выполненным»). Текст этой расписки со­ставлялся от имени первого лица. В деловых отношениях ком­мерческих кругов установился обычай, заимствованный у греков, вести приходно-расходные книги, в которых отме­чались денежные получения и выдачи. В эпоху Пунических войн эти книги были уже известны и вскоре вошли в употреб­ление в частных домах. Приходно-расходная книга (codices accepti et expensi) стала принадлежностью каждого исправ­ного домохозяина (bonus pater familias) и хранилась им вместе с другими документами в особой счетной комнате (tablinum). Сумма, взятая взаймы, вписывалась кредитором в расход, должником — в приход. При уплате долга оба производили соответствующую запись в противоположных графах. Запись в приход называлась acceptilatjo, запись расхода — expensila-tio. Записи, совершенные при даче денег взаймы, основывали обязательство заемщика. Основание такого обязательства за­ключалось не в факте передачи денег, но в самой записи. До­казательная сила в этом случае обусловливалась прежде все­го рукой выдавшего или писца, писавшего по его поручению. Документ второго рода был как бы письменным признанием того, от кого он выдавался; к нему тоже прикладывались сви­детельские печати.

Хирографы, заимствованные, судя по всему, из Египта, вошли в употребление у римлян во время Цицерона и впо­следствии вытеснили собой документы другого рода. Из того обстоятельства, что под документами помещались обыкно­венно свидетельские печати, следует заключить, что письмен­ное удостоверение сделок явилось не столько взамен удосто­верения их через свидетелей, сколько в помощь ему. Оно могло иметь особое значение тогда, когда законом не было предпи­сано присутствие определенного числа свидетелей (при сти-пуляции, заеме, купле-продаже и т.д.). Общее название письменного удостоверения сделки было cautio. Полную до­казательную силу такое удостоверение имело лишь тогда, когда в нем обозначалось юридическое основание долга (cautio discreta); в противном же случае, когда оно содержало в себе одно голое признание долга (cautio indiscreta), то рождало толь­ко предположение, которое лицу заинтересованному предсто­яло подкрепить еще другими данными¹. Уже в классическом праве chirographuhi стало признаваться как litterarum obli-gatio перегринов. Среди римлян же эта расписка вначале ис­пользовалась как средство доказывания (письменный до­кумент); в постклассическом праве заявление о неполучении денег ответчиком (exceptio non numeratae pecuniae) можно было использовать (в суде) до 5 (при Юстиниане — до 2) лет. Впоследствии chirographum стало неоспоримым доказатель­ством в суде.

В античном мире родилась идея вести торговые книги, тай­на которых являлась разновидностью промысловой тайны. Промышленники, торговцы и банкиры обязаны были вести на­званные книги, отражавшие их деятельность и материальное положение. Ведение таких книг гарантировало защиту тайны на законном основании. Данные торговых книг могли быть со­общены только для целей правосудия, по фискальным сооб­ражениям (для уточнения налогов), по делам о наследовании имущества, в случаях прекращения существования товари­щества и наступления банкротства: «Praetor ait: "Argentariae mensae exercitores rationem, qaue ad se pertinet, edent adjecto die et consule"». Сенека остроумно заметил, говоря о записях в расчетной книге: «Ты ведешь неверные записи в своей рас­четной книге: то, что ты дал, оцениваешь дорого, то, что полу­чил, — дешево» («О гневе. III. 31»)¹. Иск на основе данных дол­говой книги получил название actio calendarii. Долговая рас­писка (Wechsel hodie) {oxjyypamipa => письменный документ) в 2 экземплярах была платежным обязательством, которое в классическом праве считалось litterarum obligatio между перегринами или между римлянами и перегринами. Этот до­кумент в постклассическом праве стал идентичен chirographo. Он подписывался как должником, так и свидетелями, присут­ствовавшими при этом. Текст его составлялся от имени тре­тьего лица². Ручателем за выплаты по распискам выступало государство: «Res publica creditrix omnibus chirographiis creditoribus praefertur» (Paulus). Антония, младшая дочь три­умвира Марка Антония и невестка Тиберия, — была очень дружна с Береникой (дочерью Саломеи), а также с сыном по­следней, впоследствии царем Агриппой П. Когда Агриппа, ра­стратив в Риме состояние, вернулся без средств в Иудею, Петр, вольноотпущенник Береники, завещанный ею Антонии, снабдил его некоторой суммой денег. Хотя по векселю значи­лось 20 000 аттических драхм, Петр дал ему только 2500. Не будучи в состоянии уплатить римской казне своего долга в 300 000 сребреников, Агриппа бежал из Ямнии в Александ­рию, где алабарх Александр, бьшший в то же время прокура­тором Антонии (Joseph. Flav. Antiquit. XIX. 5.1), ссудил его деньгами. Агриппа отправился затем в Италию и, чтобы смяг­чить неудовольствие Тиберия, занял 300 000 сребреников (де­нариев (см. приложения)) у Антонии и затем платил свой долг казне. Вскоре затем он вернул деньги и Антонии.

Литеральная форма была не менее абстрактна, чем сти-пуляционная форма; в нее могли облекаться и другие обязательства, помимо заемных. Гай приводит две категории слу­чаев этого рода. Во-первых, долг кого-либо по купле-прода­же, найму переводился в заемное обязательство litteris (trans-scriptio a re in personam). Для этой цели каждая из сторон, кре­дитор и должник, делали по две записи. Первый отмечал должную сумму как бы полученной и потом как бы выданной взаймы, другой отмечал ее как бы уплаченной и как бы полу­ченной взаймы. Acceptilatio в книге одного соответствовала expensilatio в книге другого. Другой случай состоял в том, что долг одного лица переводился на другое лицо, например долг D перед К переводился с согласия всех участвующих лиц на DN (transcriptio a persona in personam). Перевод существую­щей коммерческой статьи в litterarum obligatio менял ее пра­вовое основание при сохранении прежнего должника или при вступлении другого кредитора в обязательство. Такое пере­писывание (transcriptio) всегда вело к новации. Запись фик­тивного долгового требования в кассовую книгу кредитора с со­гласия должника, известная как expensilatio, также порож­дала litterarum obligatio.