Личная обида. Кража в римском праве

Injuria в широком смысле слова означала бесправие, лю­бое противоправное действие, в том числе причинение ущер­ба (damnum injuria datum). В более узком смысле она обозна­чала оскорбление телесное и словесное. Уже Законы XII таб­лиц устанавливали ответственность за членовредительство

(membrum ruptum) по принципу jus talionis. Позже, в связи с развитием хозяйства и усложнением денежного оборота, эти штрафы обесценились, и этот вид наказания был заменен спе­циальными положениями преторского эдикта о публичном оскорблении (edictum de convivio), о злонамеренном умале­нии доброй репутации (edictum ne quid infamandi causa), о посягательстве на целомудрие женщины или юноши (edic­tum de adtemplata pudicitia), об оскорблении господина нане­сением телесных повреждений его рабу (edictum de iis quae servis fiunt).

Оценка оскорблений (в широком смысле) происходила в каждом отдельном случае особо, по указанию сторон и усмот­рению претора и с учетом всех относящихся к данному делу обстоятельств. По определению институций injuria обознача­ет omne quod non jure fit, и гораздо раньше Цицерон употреб­лял injuria вообще в смысле правонарушения.

У юристов императорского времени actio injuriarum слу­жила самым общим средством. Павел отмечал: «Injuriam patimur aut in corpus, aut extra corpus: in corpus — verberibus et — illatione sturpi; extra corpus conviciis et famosis libellis». Кто сознательно вторгался в правовую область другого лица с намерением помешать ему в осуществлении его права или воспрепятствовать в совершении каких-либо законных дей­ствий, тому грозил actio injuriarum, если только в праве не существовало уже другого иска, назначенного специально служить в данном случае. Так, названный иск давался против того, кто входил насильно в чужой дом, хотя бы с целью при­звания его хозяина к суду, кто за невинным человеком устраи­вал погоню, как за вором, кто со свободным лицом обращался, как с рабом. Далее actio injuriarum преследовала того, кто при помощи зелья лишал другого рассудка, кто препятствовал другому пользоваться вещами, составляющими общее до­стояние или находящимися в общественном пользовании, на­пример морем, банями, гуляньем. Мало того, actio injuriarum карала того, кто мешал другому пользоваться своей собствен­ной вещью. Общее положение содержало уже разработанное понятие injuria как любого умышленного оскорбительного действия по отношению к другому лицу. Lex Cornelia de injuriis (81 г. до н. э.) ввел публичное преследование, а также штрафы за отдельные проявления injuriae\ infamiam, избиение (pul-sare), причинение телесных повреждений (verberare), насиль­ственное вторжение в чужой дом (introire domum vi). Injuria должна (была) выражать высокомерие действующего лица и неуважение к другому, а также быть связана с умыслом при­чинить ему телесный или нравственный ущерб (animus inju-randi). Эти случаи ее проявления защищались одним иском — actio injuriarum. Истец, проигравший спор об оскорблении, обязывался уплатить ответчику 10% исковой суммы (judicium contrarium decimae partis). Цицерон видел «несправедливость двух видов: один — со стороны тех, кто совершает ее; дру­гой — со стороны тех, кто, хотя и может, не отводит противо-закония от тех, по отношению к кому его совершают» («Qui поп defendit injuriam, cum potest, in juste facit») (De offic. I. 7.23; значимы и последующие рассуждения великого оратора о пределах богатства и причинах совершения несправедли­вости)¹. Юристы Рима так определяли разносторонний харак­тер проявления акта injuriae. «Injuria ex eo dicta est, quod non jure fiat» («Несправедливость называется так потому, что про­исходит не по праву»). Никто не может совершить оскорбле­ние, разве что если знает, что он совершает его («Facere injuriam nemo potest, nisi si scit se injuriam facere»). Оскорбле­ние состоит в намерении того, кто оскорбляет («Injuria ex affectu facientis consistit»). «Injuriam qui facturus est, jam facit». «Невозможно нанести оскорбление без умысла оскорбить» (D. XLVII. 10.3). «Умысел не наказуется (D. XLVIII. 19.18). «Вред нельзя было презюмировать» («Injuria non praesumi-tur»). «Причинение вреда не оправдывает (ответного)» («Inju­ria non excusat injuriam»). «Dissimulatione tollitur injuria» («Вред погашается прощением со стороны потерпевшего»). Перечень наказуемых деяний со временем стал выглядеть так: «Aut facta puniuntur, ut furta caedesque, aut dicta, ut convicia et infidae advocationes, aut scripta, ut falsa et famosi libelli, aut consilia, ut conjurationes et latronum conscientia». Обнаруживший клеветнический пасквиль и не уничтожив­ший его наказывался: «Inveniens libellum famosum et non cor-rumpens punitur». Светоний рассказывал, что «даже под­метные письма, разбросанные в курии, его не смутили: он об­стоятельно их опроверг и, не разыскивая даже сочинителей, постановил только впредь привлекать к ответу тех, кто рас­пространяет под чужим именем порочащие кого-нибудь стихи или письма... однако принимать меры против вольных выска­зываний в завещаниях он запретил» (Suet. Div. Aug. 55-56).

Личность римского гражданина защищена была оценоч­ным иском (actio aestamatoria: honoraria, poenalis, famosa, vindictam spirans, in bonum et aequum concepta, annalis) о воз­мещении нематериального ущерба; этот иск не наследовался. Величина штрафа устанавливалась рекуператорами (при тяжком оскорблении (injuria atrox) — самим претором) в за­висимости от обстоятельств дела и предъявленных требо­ваний истца¹. Если injuria совершал раб, то потерпевший мог требовать для него телесного наказания. «Maleficiorum fide-jussores accipi non posse» («За преступления нельзя принимать поручителя). Юристы Яволен и Ульпиан выдвинули на 1-е ме­сто animus injuriandi, т.е. прямое намерение правонарушите­ля оскорбить потерпевшего. В. зависимость от этого условия они ставили применение actio injuriarum. Но такое нововве­дение, по-видимому, ненамного сократило применение этого иска. Напротив, оно привело к тому, что его стали допускать в новых случаях и, между прочим, наряду с другими исками.

Кто огласит завещание, вверенное ему для хранения, тот, по Лабеону, отвечает по иску о поклаже; по Ульпиану же, он от­вечает также по actio injuriarum. Лабеон отрицал actio injuriarum в том случае, когда два\соседа, владеющие участ­ками на различной высоте, оскорбляли друг друга, направляя в соседнее владение дым или падающие камни; Яволен при­менил к этому случаю actio injuriarum. Кто нарушал чужое право без всякой претензии на него, из одного желания на­нести неприятность его обладателю, тот отвечал по actio inju­riarum.

В распоряжении более поздних юристов этот иск служил вообще средством против издевательства над личностью дру­гого, все равно, касалось ли издевательство именно личности (как, например, в вышеприведенном случае обращения со сво­бодным человеком, как с рабом) или оно обращалось на иму­щественные права противника. Обвинять в этом деликте, как пишет Павел, могли лишь присутствующие (поп nisi praesen-tes).

Аквилиев закон, объединив постановление о вреде, нане­сенном чужому имуществу, дал материал для построения но­вого понятия damnum injuria datum. В своем первоначальном виде оно было далеко от той разработки, в которой мы встре­чаем его во время классической юриспруденции. Lex Aquilia преследовала вред (damnum) corpori corpore datum, т.е. толь­ко телесный вред и притом лишь причиненный путем телес­ного прикосновения. Позднейшим юристам пришлось пора­ботать над устранением этого ограничительного условия. По­нятно, что преследовался только вред, причиненный незаконно (damnum injuria datum). Так, например, убийство разбойника или вора не вменялось в вину. Павел высказывает то общее правило, что дозволяется отражать насилие насилием. При тушении пожара можно сломать безнаказанно здания, сосед­ние с горящими, чтобы положить предел распространению огня. Если буря загонит судно между чужими якорными кана­тами, то для спасения судна, когда нет другого выхода, дозво­ляется разрубить канаты.