Консенсуальные договоры. Купля-продажа в римском праве

Консенсуальный контракт не приобрел общего значения, и его применение по-прежнему ограничивалось определен­ными случаями; только область этих случаев расширилась по сравнению с прежним. Время ранней империи было бога­то новыми формами (в том числе и договорами), которые по своему назначению были параллельны торжественным сдел­кам старого права. Таким путем юристы хотели парализо­вать неприятное действие торжественной формы. Emptio-venditio cohtractus bilateralis aequalis, bonae fidei est. Он пре­дусматривал обмен вещи на деньги; само его название указывает на позиции сторон; для его заключения требует­ся их взаимное согласие. Не имела силы покупка собствен­ной вещи: «Suae rei emptio non valet» (Pomponius). Юлий Павел составил своеобразный экскурс о происхождении и сущности договора купли-продажи. Вот что он писал: «Купля-продажа берет свое начало от обменов. Ведь неког­да (прежде) и монета была не такая (non ita erat), и не было иного товара, иное называлось ценой, но каждый в отдельно­сти обменивал ненужное на нужное по необходимости вре­мен и обстоятельств, поскольку по большей части так и вы­ходило, что то, что одному было в избытке, другому не хва­тало («olim non erat nummus, neque aliud merx, aliud pretium vocabatur»). Но поскольку не всегда и не легко это удавалось, чтобы то, хотя ты и имел бы, что я желал бы, в свою очередь и я заимел бы, что ты захотел бы получить, выбран был ма­териал (materia electa est), чья постоянная и общественная оценка помогла бы в трудностях; обмена постоянством (ра­венством; aequalitate) количества! И этот материал, отчека­ненный госчеканкой (forma publick percussa), предоставляет пользование и господство не столько по сути (ex substantia), сколько из количества, и сверх того ценой называется не то­вар обоих, но иное. Но разве (навряд ли) без денег (монет) продажа и сегодня может обещаться (dici), сомнительно, словно если я дал тогу, чтобы получить тунику. Сабин и Кас­сий считают, что купля и есть продажа; Нерва и Прокул по­лагают, что это есть обмен, а не приобретение. Но вернее есть суждение Нервы и Прокула. В самом деле, как одно есть про­давать, другое - покупать, один есть покупатель, другой - продавец, так и одно есть цена, а другое - товар; что в обме­не не может быть различимо (discerni), что один есть поку­патель, а другой - продавец. С другой же стороны, приоб­ретение есть (заимствование) от права народов, и по той при­чине совершается согласием и может заключаться и между отсутствующими, и через извещателя (nuntium), и через письма» (Paulus).

Гай отмечал, что «некогда употреблялись лишь медные деньги, и их сила (значимость) и могущество заключалось не в числе, а в весе». Древний Рим знал лишь громоздкую мед­ную монету и только со времени объединения Италии и под­чинения греческих торговых городов на юге полуострова стал чеканить серебряную монету. Уступая потребностям миро­вого государства, Юлий Цезарь вводит римский aureus опре­деленного веса и устанавливает раз и навсегда его отношение к серебряному денарию. Мера эта для последующего времени имеет почти такое же значение, как введение в 269 г. серебря­ной монеты в Риме; благодаря ей все Римское государство по­лучило одну общую монету, что низвело старые царские и го­родские чеканы на степень товара. Сенека не без скрытой иро­нии писал о роли денег: «С тех пор как они [деньги] в чести, ничему больше нет заслуженной чести: делаясь поочередно то продавцом, то товаром, мы спрашиваем не «какова вещь?», а «какова цена»?» (Письма к Луцилию. 115.10).

Общая конструкция данного договора настолько уникаль­на, что не имеет аналогов в правовых системах Древнего мира.

Как следует из рассказа Юлия Павла, купле-продаже пред­шествовали мена, купля-продажа на наличные как реальный договор, право отложения исполнения, затем то же относи­тельно передачи вещи, перерождение манципации в абст­рактную сделку и усиление значения fides. Для данного догово­ра характерны были следующие признаки: его предметом был товар (merx) res quivis in commercio, (in)corporalis, specialis (родовые вещи при продаже должны были заключаться в опре­деленный объем, посуду, тару): «Nee emptio пес venditio sine re, quae veneat, potest intellegi» (Pomponius). К этому разряду вещей относились и actiones, платежные требования, вещное право (кроме usus personalis sive ususfructus), hereditas, res aliena, ожидаемая вещь (emptio rei speratae), а также шанс независимо от его осуществления в будущем (улов рыбы, до­быча на охоте как emptio spei). Катон давал землевладельцам указания относительно продажи олив и винограда, еще не со­бранных, вина, зимнего корма, будущего приплода от овечье­го стада. Таким образом, здесь речь идет о продаже вещей, еще не существующих, но будущих (res futura). Плод, не сня­тый с дерева и т.п., составляет особую вещь в смысле юриди­ческом лишь после своего отделения от вещи, его производя­щей.

Купля-продажа будущей вещи не могла бы практико­ваться, если бы не пользовалась юридической защитой: зем­левладелец, распродавая произведения своего имения (при­чем на покупателя возлагалась часто обязанность сбора их), должен был быть уверен, что его сделка останется ненару­шенной. Купля-продажа будущей вещи была известна и бо­лее поздним юристам; ее предметом служила вещь, еще не существующая, но долженствующая явиться по законам природы. Договор был условный, в нем подразумевалось усло­вие: «если вещь появится». В случае непоявления ее договор оказывался недействительным и обе стороны освобождались от своих обязанностей. Эту сделку надо отличать от другой, известной под именем emptio spei. Предметом этой последней была вещь, появление которой возможно ожидать, но в сдел­ку входил при этом риск со стороны покупателя.

Покупатель платил условленную сумму в любом случае, независимо от того, оправдалась ли его надежда на приобре­тение купленной вещи. Светоний сообщает об императоре Августе: «Любил он также на пиру продавать гостям жребии на самые неравноценные предметы или устраивать торг на картины, повернутые лицом к стене, чтобы покупки то обма­нывали, то превосходили ожидания покупателей» (Div. Aug. 75). Веспасиан «скупал вещи только затем, чтобы потом рас­продать их с выгодой; он без колебания продавал должности соискателям и оправдания подсудимым, невиновным и винов­ным, без разбору» (Suet. Div. Vesp. 16.1-2).

Покупатель обязывался уплатить покупную цену, взять купленную вещь, а также возместить продавцу в зависимо­сти от обстоятельств расходы. Относительно цены покупки и продажи является естественным то, что стороны обманы­вают друг друга («In pretio emptionis et venditionis naturaliter licere contrahentibus se circumvenire»)¹. Естественным обра­зом допускается покупать за меньшую цену то, что стоит до­роже, продавать за большую цену то, что стоит дешевле, и та­ким образом обманывать друг друга («Naturaliter consensum est quod pluris sit minoris emere, quod minoris sit pluris vendere et ita invicem se circumscribere»)². Вообще в правовой практике сложилось выведенное юристами правило, что при обсуж­дении условий продажи двусмысленные соглашения следует толковать против продавца (in contrahenda venditione ambiguum pactum contra venditorem interpretandum est). По­лезной считалась покупка, приобретенная по доброй совести: «Non omnis emptio proderit, sed ea, quae bonam fidem habet» (Ulpianus). С торговцев взималась осьмина (octava 12,5%) — налог со стоимости товара, продаваемого на рынке. «Вслед­ствие жалоб народа на дороговизну хлеба Тиберий, устано­вив цену, которую должен был платить покупатель, объявил, что хлеботорговцы будут получать от него дополнительно по 2 нумма за модий» (8,5 кг)¹. «Чтобы не мешать торговле, он (Марк Аврелий) велел показывать представления пантоми-мов попозже, а не в течение всего дня» (Jul. Capit. Vita Marci Ant. XXIII. 6).

После заключения договора риск случайной гибели про­данной вещи лежал на покупателе (позднее действовало ис­ключение: после исполнения условия или срока, после взве­шивания товара или сделанного выбора); зато ему доставался весь ее прирост: «Post rem traditam, nisi emptor pretium statim exsolvat, usuras ejus praestare cogendus est» (Paulus)». До ис­полнения условия ущерб от ухудшения вещи ложился на по­купателя, риск гибели вещи — на продавца. Его положение было более сложным. Он обязан был прежде всего гарантиро­вать (dicta et promissa), что продаваемая им вещь не имеет пороков, иначе он отвечал за ее фактические недостатки: «Еа quae commendandi causa in venditionibus dicuntur, si palam ap-pareant venditorem non obligant» («Заявления в похвалу (ве­щи) при продаже, если они делаются открыто, не обязывают продавца»). «Quidquid enim sine dolo et culpa venditoris accidit in eo venditor securus est» («За все, что происходит без обмана или ошибки со стороны продавца, он не отвечает»).

При продаже на рынке курульные эдилы обязывали про­давца сообщать покупателю о недостатках таких вещей, как скот и рабы. Они наблюдали и за тем, чтобы на рынке не про­давалось ворованных и плохих вещей; они же устанавливали торговые таксы. Продавец обязывался стипуляцией, что у ра­бов нет серьезных пороков; он гарантировал возмещение их двойной стоимости при обнаружении таковых. Покупатель добивался в таком случае расторжения договора в течение 2 месяцев, взаимного возврата вещи и денег, если продавец не стипулирует отсутствия у раба или рабочего животного скры­того изъяна; при этом покупатель подавал иск о возврате (actio redhibitoria: in factum, arbitraria, temporalis).

Покупатель заключал с продавцом гарантирующую стипуляцию. Например, продавец ручался, что проданный им скот здоров, что над ним не тяготеет опасность поступления в кабалу и т.п. Многочисленные примеры такой стипуляции встречают­ся у Варрона в его сочинении «О сельском хозяйстве». Кроме того, в оговорке к договору могло быть jus abducendi — полномочие продавца на возвращение проданного раба, запрещающее поку­пателю вывозить его. Если какой-то порок у проданных товаров появлялся, а продавец не предупредил о нем заранее или же заверил его в том же, либо в случае обмана покупателя каким-то иным способом, то теми же правами покупатель мог пользо­ваться и в течение 6 месяцев. Если продавец не выполнит arbitrium de restituendo судьи и будет присужден, то с него бу­дет взыскана условленная цена в двойном размере. Курульные эдилы распространили ответственность продавца даже на те случаи, когда он и сам не знал о недостатках вещи, разрешая по­давать actiones aediliciae. При Юстиниане при продаже любых вещей покупатель в схожих ситуациях получил такой иск. При обнаружении изъянов (пороков) купленной вещи покупатель мог уже в течение года подавать введенный курульными эдилами actio quanti minoris (sive aestimatoria). При этом он добивался сни­жения покупной цены на данный товар.

При полной непригодности вещи покупатель мог достичь тех же результатов, что и подачей actio redhibitoria, однако эти два иска исключали друг друга. Если никакими из назван­ных средств покупатель не добивался исполнения своих обос­нованных требований, он мог подать actio empti (ex empto: in jus, in personam, incerta, bonae fidei) для выдачи купленной вещи или об исполнении всех обязательств продавца, кото­рый присуждался к уплате интереса (interesse). Далее он обя­зывался передать приобретенную покупателем вещь во вла­дение (классические юристы считали, что достижение согла­шения еще не переносит на покупателя права собственности; это достигается фактической передачей проданной вещи): «Si id quod emptum est, neque tradatur neque mancipetur, ven-ditor cogi potest, ut tradat aut mancipet» (Paulus). Такое владе­ние должно было быть свободно (vacua possessio) от любого фактического или юридического вмешательства продавца или третьих лиц, а также обеспечить ему беспрепятственное обладание вещью (habere licere). Даже если покупатель при­обрел res пес mancipi, продавец давал stipulatio rem habere licere, иначе ему придется возмещать причиненный ущерб. Позже стали считать, что данное обещание молча включено в договор купли-продажи либо является излишним, если же у покупателя есть actio empti. Против отчуждателя земель­ного участка, который указал слишком большие размеры ман-ципированного участка, на основании Законов XII таблиц да­вался actio de modo agri. Если расчет производился по площа­ди, то он должен был вернуть покупателю переплату или уплатить двойную цену недостающего количества земли (infitiari). Первоначально этот иск был единственным случаем ручательства за фактические недостатки продаваемой вещи. Продавец в подтверждение своего обязательства по пе­редаче вещи давал стипуляционное обещание (satisdatio secundum mancipium), пользуясь помощью поручителей (ими чаще всего были предыдущие владельцы вещи). Одновремен­но продавец обязан был передать плоды и все приращения к вещи (commodum), возникшие со времени заключения сдел­ки. До передачи вещи он должен был оберегать (custodia) вещь от повреждения или отчуждения третьими лицами. Он отвечал также за то, если покупатель мог быть лишен владения вещью (evictio). «Как скоро по манципации вещь была пере­дана и деньги за нее уплачены, то передавший ее отвечал (в си­лу самой манципации) перед приобретателем в случае, если третье лицо оспаривало у приобретателя принадлежность вещи. В таком случае передавший должен был в том процес­се, который подымался против приобретателя, выступить как его пособник (auctor augere) и принять на себя неблагоприят­ные последствия процесса. В случае пренебрежения этой обя­занностью передавший отвечал перед приобретателем по иску, который назывался actio auctoritatis и вел к взысканию двойной покупной цены, уплаченной за вещь при ее манципа­ции»¹. Чужую вещь, несомненно, можно (было) продать, одна­ко она может быть отнята у покупателя: «Rem alienam distrahere quam posse nulla dubitatio est... sed res emptori auf erri potest». Нет сомнения, что продавца, претендующего на вещь, которую он сам продал, можно опровергнуть возражением об умысле, даже если он приобрел право на другом основании: ведь он пытается бесчестно виндицировать отчужденное им самим: «Vindicantem venditorem rem quam jpse vendidit, exceptione doli posse summoveri nemini dubium est, quamvis alio jure dominium quaesi(v)erit: improbe enim a se distractam evincere conatur» (Ulpianus). Эвикцию (отвоевывание) вещи мог применять в качестве rei vindicatio лишенный ее собствен­ник, для чего (по Законам XII таблиц) он подавал против про­давца actio auctoritatis (из ручательства). Ответственность за эвикцию прошла длительный путь развития; в классическом праве она относилась к основным обязанностям продавца.

Первоначальная купля-продажа была по преимуществу рыночной сделкой, причем сделкой международного рынка. Ее предмет составляли вещи, привозимые из-за границы, или вещи движимые, быстро потребляемые либо исчезающие от взоров посторонних среди прочего домашнего инвентаря; опасность эвикции относительно таких вещей была невелика. Ког­да же предметом купли-продажи стали другие вещи, когда она вошла в употребление между римлянами, тогда ответ­ственность за эвикцию стала для продавца обязательной. Ис­тец добивался возврата вещи у покупателя. Продавец ранее, при передаче вещи покупателю, обещал выплатить ему двой­ную сумму покупной цены (stipulatio duplae), если произой­дет evictio проданной и традированной вещи. Такая обязан­ность продавца называлась obligatio auctoritatis. Стороны мог­ли повысить (stipulatio triplae sive quadruplae) или снизить (stipulatio simplae) это ручательство. Позже при продаже цен­ных вещей продавца можно было принудить к stipulatio duplae с помощью actio empti. В постклассическом праве она счита­лась tacite conclusa. У классических юристов (Помпония, Не­рация, Папиниана, Ульпиана и Павла), помимо всякой стипу-ляции, посредством одной actio empti, продавец мог быть при­нужден к возмещению убытков, которые понес покупатель от эвикции. Размеры этих убытков покупатель должен был до­казать в суде, а потому обычай требовать от продавца гаран­тирующую стипуляцию сохранялся и во время классической юриспруденции.

По стипуляции условленная в ней сумма присуждалась истцу без доказательства. Только Павел решил, что двойная покупная цена может быть взыскана и тогда, когда не было совершено стипуляции, и таким образом признал в ответ­ственности продавца за эвикцию существенную принадлеж­ность договора купли-продажи. Если обнаруживалось, что продавец заведомо продал покупателю чужую вещь, то до наступления эвикции он мог быть привлечен к ответственно­сти с помощью actio utilis. Так полагал еще Африкан. За ис­ключением этого последнего случая, ответственность продав­ца наступала лишь тогда, когда проданная вещь отбиралась у покупателя в судебном порядке, причем покупатель дол­жен был своевременно известить продавца о предъявленном к нему споре. Если кто-либо, владея чужой вещью, продает и передает ее другому лицу, а потом по какому-либо случаю сам сделается ее собственником (например, унаследует преж­нему собственнику) и, опираясь на свое право собственности, вздумает виндицировать ее от покупателя, то этот последний отстраняет такую виндикацию посредством того возражения или эксцепции, что «вещь продана и передана ему». Дигесты свидетельствуют только об этом употреблении эксцепции, конечно, потому, что только это употребление интересовало составителей дигест.

Мотив эксцепции заключался в том, что лицо, передав­шее кому-либо вещь в собственность при таких условиях, когда переход собственности был невозможен, и получившее за то плату, не должно иметь возможности злоупотреблять доверием покупщика и, воспользовавшись недействитель­ностью передачи, потребовать вещь назад. С таким мотивом вполне согласуется то предположение, что в свое время exceptio rei venditae et traditae употреблялась для защиты лица, которое покупало вещь mancipi и получало ее посред­ством простой передачи. Если была продана чужая вещь, но ее обладатель не возбуждал об этом спора, то продавец не от­вечал ничем. Ответственность продавца не наступала вовсе, если вещь погибала или становилась собственностью поку­пателя в силу давности. Если кто-либо, собственник или не­собственник вещи, продал ее двум лицам, тот, кому она была продана первому, имеет лучшее право: «Rem domino vel non domino vendente duobus in jure est potior venditione prior». В обыденном воззрении укреплялся взгляд на куплю-прода­жу как на спосо.6 приобретения права собственности.

Купля-продажа сама по себе не давала покупателю пра­ва собственности, и юрист Алфен (начало I в.) полагал, что если проданное до своей передачи уничтожается по распоряже­нию эдилов, то страх такого события несет продавец — разве только передача была просрочена по вине покупателя; еле- : довательно, этот последний по меньшей мере освобождался от своего обязательства платить покупную сумму, а уплачен­ное должен был получить обратно. Именно такой исход ука­зывает еще гораздо позднее Африкан, говоря о том случае, когда проданная земля конфискуется почему-либо прави­тельством. В 294 г. н. э. императоры Диоклетиан й Максимиан особой конституцией напоминали, что покупатель не может виндицировать купленную вещь до ее передачи, и несколько ранее юрист Каллистрат писал, что если земельный участок «принадлежит» кому-либо на основании купли-продажи, то неправильно воспользовался бы он виндикацией, пока куп­ленное ему не передано.

Продавец в любом случае присуждался к выплате штра­фа. Позже с добросовестного отчуждателя взималась двой­ная покупная цена. Ручательство отчуждателя не ограничи­валось сроком (aeterna auctoritas) в тех случаях, где исклю­чается usucapio. В остальных случаях оно действовало два года для недвижимости и год для движимости. Стороны могли договориться об исключении претензий, вытекающих из эвик-ции, оформив свое соглашение в виде pactum de non praestanda evictione. При этом продавец, даже если он действовал без об­мана, освобождался только от возмещения ущерба, но не от возврата покупной цены. Права продавца защищал actio venditi (in jus, in personam, bonae fidei) об уплате торговой цены с процентами, а в случае необходимости — и о выполне­нии прочих обязательств покупателя (о возмещении расхо­дов продавца, если, к примеру, товар был привезен издалека и (или) какое-то время хранился у него на складе). Указанный иск продавца покупатель успешно парировал с помощью exceptio mercis non traditae, если продавец еще не передал проданную вещь, требуя уплаты покупной цены. Аналогич­ный характер имело exceptio rei redhibitoriae, которое защи­щало покупателя от требования продавца, желавшего полу­чить покупную цену, несмотря на обнаружившиеся серьез­ные пороки (изъяны) вещи, что позволяло отменить куплю. Redhibitio была обоюдным возвратом купленной вещи и по­купной цены. Для удовлетворения требований продавца взи­мался «интерес» в однократном размере.

Договор купли-продажи могли также сопровождать до­полнительные соглашения. Если продавцу иной покупатель назначит более высокую цену за продаваемый товар, то прода­вец может отказаться от своей договоренности с первым поку­пателем. Такое преимущество более выгодного покупателя, дополнительно оформленное в виде неформального соглаше­ния (pactum), называется addictio in diem. Тем самым продавец оговаривает свое право отказа от заключенной ранее сделки. Первый же покупатель, как бы соревнуясь, мог предложить еще более высокую цену (alternativa facultas). Вначале addictio in diem считалось отложительным, затем — расторжительным условием договора. «Vendens eadem rem duobus falsarius est» («Продающий одну вещь двоим действует обманно»). Прода­вец, предоставивший кредит покупателю, имел право аннули­ровать сделку в случае невыполнения покупателем своих обя­зательств; такое его право называется lex commissoria.

Стороны могли договориться и об обратной покупке (pac­tum de retroemendo) или продаже (pactum de retrovendendo) вещи на тех же условиях, что и при первом договоре прода­жи. Покупатель мог также оговорить свое право отказаться от сделки, если ему не понравилась (бы) вещь, с помощью pactum displicentiae, покупая вещь на пробу. Данное согла­шение могло рассматриваться как отлагательное или отме-нительное условие, исполнение которого зависело только от воли покупателя (emptio ad gustum). Лишь при продаже вина знаток, попробовав его, мог подтвердить, что оно испортилось (pactum degustationis)¹. Стороны могли также заключить со­глашение, дающее бывшему продавцу право преимуществен­ной покупки (pactum protimeseos): если покупатель решал вскоре после покупки продать приобретенную им вещь, то он обязан был предложить ее в первую очередь бывшему про­давцу². Продавец мог также оговорить передачу вещи покупателю до внесения им покупной цены; до этого момента про­давец оставлял за собой право ипотеки на продававшуюся вещь. Такая оговорка называлась pactum reservatae hypot-hecae. Даже после передачи вещи покупателю продавец мог, оговорив это с покупателем, оставить за собой право собствен­ности до уплаты им покупной цены; такая оговорка называ­лась pactum reservati dominii. Юристы постепенно признали, что все эти соглашения (pacta) заслуживают защиты, если только они состоялись одновременно с заключением главного договора. Те самые иски (actio empti, actio venditi и т.д.), кото­рые защищали этот последний, должны были защищать и по­бочные соглашения.