Изучение высшей нервной деятельности и мозга человека
Изучение высшей нервной деятельности возможно физическими, химическими методами, гипнозом и т. п. Среди тем, интересных с естественнонаучной точки зрения можно выделить:
непосредственное воздействие на мозговые центры;
опыты с наркотиками (ЛСД, в особенности);
кодирование поведения на расстоянии.
Цель изучения мозга — понять механизмы поведения и научиться ими управлять. Знания о процессах, происходящих в мозгу, необходимы для лучшего использования умственных способностей и достижения психологического комфорта.
Что же знает естествознание о деятельности мозга? Еще в прошлом веке выдающийся русский физиолог Сеченов писал, что физиология располагает данными о родстве психических явлений с нервными процессами в теле. Благодаря Павлову, физиологическому изучению головного мозга стало доступно все, включая сознание и память.
Мозг рассматривается как центр управления, состоящий из нейронов, проводящих путей и синапсов (в мозгу человека 10 связанных между собой нейронов).
Ныне существуют технические возможности экспериментального исследования мозга. На это нацелен метод электрического раздражения, посредством которого изучаются отделы мозга, ответственные за память, решение задач, распознавание образов и т. п., причем воздействие может быть дистанционным. Можно искусственно вызывать мысли и эмоции — вражды, страха, тревоги, наслаждения, иллюзию узнавания, галлюцинации, навязчивые идеи. Современная техника может в буквальном смысле сделать человека счастливым, воздействуя непосредственно на центры удовольствия в мозгу. Исследования показали, что:
1) ни один поведенческий акт невозможен без возникновения на клеточном уровне отрицательных потенциалов, которые сопровождаются электрическими и химическими изменениями и деполяризацией мембраны;
2) процессы в мозгу могут быть двух видов: возбуждающие и тормозящие;
3) память подобна звеньям цепи и можно, потянув за одну, вытянуть очень много;
4) так называемая психическая энергия представляет собой сумму физиологической активности мозга и получаемой извне информации;
5) роль воли сводится к тому, чтобы привести в действие уже сложившиеся механизмы.
К достижениям нейрофизиологии можно отнести и обнаружение асимметрии в функционировании головного мозга. Профессор Калифорнийского технологического института Р. Сперри в начале 50-х годов доказал функциональное различие полушарий мозга при почти полной идентичности анатомии.
Левое полушарие — аналитическое, рациональное, последовательно действующее, более агрессивное, активное, ведущее, управляющее двигательной системой. Правое — синтетическое, целостное, интуитивное; не может выразить себя в речи, но управляет зрением и распознаванием форм. Павлов говорил, что всех людей можно разделить на художников и мыслителей. У первых, стало быть, доминирует правое, у вторых — левое полушарие.
Более ясное представление о механизмах центральной нервной системы позволяет решать проблему стресса. Стресс — понятие, характеризующее, по Г. Селье, скорость изнашивания человеческого организма, и связан с деятельностью неспецифического защитного механизма, увеличивающего сопротивляемость к внешним факторам. Синдром стресса проходит три стадии: 1) “реакция тревоги”, во время которой мобилизуются защитные силы; 2) “стадия устойчивости”, отражающая полную адаптацию к стрессору; 3) “стадия истощения”, которая неумолимо наступает, когда стрессор оказывается достаточно силен и действует достаточно долгое время, поскольку “адаптационная энергия”, или приспособляемость живого существа всегда конечна” (Г. Селье. От мечты к открытию.- М., 1987.-С. 71-72). Многое в деятельности мозга остается неясным. Электрическое раздражение двигательной зоны коры головного мозга не способно вызвать точных и ловких движений, присущих человеку, и стало быть существуют более тонкие и сложные механизмы, ответственные за движение. Отсутствует убедительная физико-химическая модель сознания, и стало быть неизвестно, что такое сознание как функциональная сущность и что такое мысль как продукт сознания. Можно лишь заключить, что сознание — результат особой организации, сложность которой создает новые, так называемые эмерджент-ные свойства, которых нет у составных частей.
Спорен вопрос о начале сознания. Согласно одной из точек зрения, до рождения существует план сознания, а не готовое сознание. "Развитие мозга, — считает X. Дельгадо, — определяет отношение индивидуума к окружающему еще до того, как индивидуум становится способным воспринимать сенсорную информацию об окружающем. Следовательно, инициатива остается за организмом" (X. Дельгадо. Мозг и сознание.- М., 1971.- С. 45-46). Существует так называемое “опережающее морфологическое созревание”: еще до рождения в темноте веки поднимаются и опускаются. Но новорожденные лишены сознания и лишь приобретенный опыт ведет к узнаванию предметов.
Реакции новорожденных столь примитивны, что их вряд ли можно рассматривать как признаки сознания. Да и мозга при рождении еще полностью нет. Стало быть, человек по сравнению с другими животными рождается менее развитым и ему требуется определенный постнатальный период роста. Инстинктивная деятельность может существовать даже при отсутствии опыта, психическая — никогда.
Недостаточность сенсорного притока отрицательно влияет на физиологическое развитие ребенка. Способность понимать видимое не является врожденным свойством мозга. Мышление не развивается само по себе. Формирование личности, по Пиаже, заканчивается в три года, но деятельность мозга зависит от сенсорной информации в течение всей жизни. “Животными и людям нужна новизна и непрерывный поток разнообразных раздражителей из внешней среды” (Там же.- С. 66-67). Уменьшение поступления сенсорной информации, как показали эксперименты, приводит к возникновению через несколько часов галлюцинаций и бреда.
Вопрос о том, насколько непрерывный сенсорный поток определяет сознание человека, столь же сложен, как и вопрос о соотношении интеллекта и чувств. Еще Спиноза считал, что “человеческая свобода, обладанием которой все хвалятся”, не отличается от возможностей камня, который “получает определенное количество движения от какой-нибудь внешней причины” (Б. Спиноза. Изб.произв. В 2-х тт.- Т. 2.- С. 592). Эту точку зрения пытаются обосновать современные бихевиористы. То, что сознание может резко меняться под влиянием внешних причин (причем и в сторону усиления предвидения и образования новых свойств и способностей), доказывает поведение людей, получивших тяжелые травмы черепа. Косвенное (например, средствами рекламы) и прямое (оперативное) воздействие на сознание приводит к кодированию.
Три направления нейрофизиологии привлекают наибольший интерес: 1) влияние на сознание посредствами раздражения определенных центров мозга с помощью психотропных и иных средств; 2) оперативное и медикаментозное кодирование; 3) изучение необычных свойств сознания и их влияния на социум. Эти важные, но опасные направления исследований зачастую засекречиваются.
Все направления изучения психики человека, которые занимаются выявленьями роил бессознательного, настолько относятся к естествознанию, насколько гуманитарные в них определяется как надстройка над бессознательным базисом. Таков по преимуществу психоанализ, основатель которого З.Фрейд утверждал, в каждый отельный индивид виртуально является врагом культуры.
Схема Фрейда такова: сначала возник первобытный человек, затем культура как система запретов, которые сам же человек стремится нарушить, так как в основе его психической деятельности лежит сексуальное влечение и инстинкты. Лишения, вводимые культурными запретами, затрагивают всех, но страдающие от них импульсивные желания заново рождаются с каждым ребенком и проявляются в невротиках. Речь идет о желаниях инцеста, каннибализма и т. п., которые подавляются, чтобы преодолеть опасность всеобщего самоистребления.
Выводя культуру из инстинктов, Фрейд пытается определить, как из последних вырастают ценности, например, религиозные. “Мы уже знаем, что пугающее ощущение детской беспомощности пробудило потребность в защите — любящей защите, — и эту потребность помог удовлетворить отец; сознание, что та же беспомощность продолжается в течение всей жизни, вызывает веру в существование какого-то, теперь уже более могущественного отца. Добрая весть бо-кественного провидения смягчает страх перед жизненными опасно стями, постулирование нравственного миропорядка обеспечивает торжество справедливости, чьи требования так часто остаются внутри человеческой культуры неисполненными, продолжение земного существования в будущей жизни предлагает пространственные и временные рамки, внутри которых надо ожидать исполнения этих желаний” (Там же- С. 118). Все это сулит гигантское облегчение для человеческой психики; преодолевается и Эдипов комплекс — фаза развития сексуального инстинкта, возникающая в возрасте 3 — 5 лет и заключающаяся в бессознательном влечении к родителю противоположного пола и ревности со страхом к родителю того же пола (от греческого мифа об Эдипе, который убивает своего отца и женится на собственной матери). Религиозное чувство Фрейд выводит из биологического отношения “отец — сын”. Бог аналогичен отцу. Религия для Фрейда — повторение детского опыта защиты у отца.
Совокупность инстинктивных влечений Фрейд называет Оно и отличает от него Я — сознание, отделившееся от Оно в процессе эволюции с целью адаптации в внешней среде, и сверх-Я — совокупность норм и предписаний, выполняющих роль “цензуры” по отношению к Я. Под воздействием Сверх-Я происходит сублимация — трансформация эмоций, энергии инстинктов ( прежде всего либидо — сексуального влечения) в социально приемлемые формы, например, творчество. При этом большое значение имеет вытеснение нежелательных представлений в подсознание. Поскольку они сохраняют всю свою энергию, они стремятся вернуться, но сознание оказывает сопротивление, и человек испытывает страх, чувство вины, муки совести. Стыд, отвращение, мораль удерживают желания в состоянии вытеснения. Появляется комплекс — подавленное эмоциональное содержание психики, которое вызывает постоянное психологическое раздражение.
Лечение в психоанализе основывается на том, что человек болеет истерией или неврозом, потому что какие-то его, часто детские, представления, вытесненные Сверх-Я в подсознание, пытаются, но безуспешно, пробиться в сознание. Выявить эти вытесненные представления пытается психоанализ. Если вспомнить, при каких условиях симптомы болезни проявились впервые, больному становится легче. Рассказав о психической травме, он излечивается.
Фрейд приводит такую аналогию. Я выгоняю кого-то из аудитории, а он продолжает шуметь за дверью. Больной — это человек, который не смог вытеснить свои желания. Тогда лучше договориться и впустить их с тем, чтобы они больше не мешали. В этом и состоит метод психоанализа. Иначе вытесненное может послать в аудиторию своего заместителя, от которого больной будет страдать. Этот заместитель и есть симптом. Надо осознать свое желание и направить его на высокую, не возбуждающую сомнений цель. Это и есть сублимация.
“Чем сильнее искажение под влиянием сопротивления, теми меньше сходства между возникающей мыслью — заместителем вытесненного и самим вытесненным” (3. Фрейд. Психология бессознательного.- М., 1989.- С. 361-362). Сон, при котором ослабляется сознательная деятельность, предстает как исполнение вытесненных из сознания желаний. “Явное содержание сновидений есть искаженный заместитель бессознательных мыслей, и это самое искажение есть дело защитных сил Я, т. е. тех сопротивлений, которые в бодрствующем состоянии вообще не допускают вытесненные желания бессознательного в область сознания” (Там же.- С. 365-366). “Страх есть одна из реакций отстранения нашим Я могущественных вытесненных желаний, а потому легко объясним и в сновидения” (Там же.- С. 367).
Сознательное, по Фрейду, не сущность психического, а только одно из его качеств, поверхностный слой душевного аппарата. “Я олицетворяет то, что можно назвать разумом и рассудительностью, в противоположность Оно, содержащему страсти” (Там же.- С. 431). Я можно сравнить с всадником, а Оно — с лошадью. В эволюции человеческой психики постепенно усиливается Сверх-Я и тем меньше требуется внешнее принуждение.
Фрейд показал, что недостаточно социальных контактов и особенно их исчезновение (“потеря любви”) относится к числу факторов, благоприятствующих агрессии, что подтверждено этологией. В то же время он полагал, что в человеке действуют две основные силы (аналогично физическим силам притяжения и отталкивания) — воля к жизни и воля к смерти. С этим не согласился К. Лоренц. Для него инстинкта смерти не может быть, потому что он небиологичен, а то, что так интерпретируется, лишь искажение инстинкта агрессии. Возможно разногласие между Фрейдом и Лоренцом разрешается таким образом, что инстинкт смерти существует только у человека, поскольку он осознает свою смертность. Это подтверждает и то, что только человек хоронит своих сородичей.
Психоанализ близок к естествознанию, поскольку основывается на приоритете естественных, а не культурных феноменов, связывая вторые с первыми. Естественнонаучное значение психоанализа заключается в попытке объяснения деятельности сознания особенностями функционирования бессознательного и сведением последнего к немногим основным инстинктам. Посылка о детерминации сознания бессознательным, хотя и не содержит достаточного естественнонаучного подтверждения, привлекает к себе большое внимание.
Фрейд шел от детства индивида, его ученик К. Юнг, назвавший свое направление аналитической психологией, — от первобытной культуры. По Юнгу, не только желания человека составляют сферу бессознательного. Там находятся все коллективные архетипы, которые присущи человеку.
Архетипы — это базовые схемы. “То, что мы называем инстинктами, является физиологическим побуждением и постигается органами чувств. Но в то же самое время инстинкты проявляют себя в фантазиях и часто обнаруживают свое присутствие только посредством символических образов. Эти проявления Я и назвал архетипами” (К. Юнг. Архетип и символ.- М., 1991.- С. 65). “Так же как и инстинкты, паттерны коллективной мысли человеческого разума являются врожденными и унаследованными” (Там же.- С. 70). Но архетипы выражаются в виде восприятия целостных образов, инстинкт же функционирует на уровне ощущений.
Забывчивость обусловлена тем, что некоторые сознательные мысли теряют свою специфическую энергию из-за отвлечения внимания. Сознание как луч прожектора — все, что он не освещает, уходит в бессознательное. “Но когда нечто ускользает из сознания, то перестает существовать не в большей степени, чем автомобиль, свернувший за угол” (Там же.- С. 35). Мы можем делать что-то, управляемые бессознательным, когда цель выпала из сознания.
Юнг иначе, чем Фрейд интерпретирует сновидения. Он обнаружил, что многие сны представляют образы и ассоциации, аналогичные первобытным идеям, мифам и ритуалам. В отличие от мифов и сказок это непосредственная психическая данность, не прошедшая сознательной обработки. И эти ассоциации и образы ни в коей мере не безжизненные или бессмысленные “пережитки”. Они до сих пор живут и действуют, оказываясь особенно ценными в силу своей “исторической” природы. Они образуют мост между теми способами, которыми мы сознательно выражаем свои мысли, и более примитивной, красочной и живописной формой выражения. Но эта форма обращена непосредственно к чувству и эмоциям. Эти “исторические” ассоциации и есть звено, связывающее рациональное сознание с миром инстинкта.
Общая функция снов заключается в попытке восстановить наш психический баланс посредством производства сновидческого материала, который восстанавливает — весьма деликатным образом — целостное психическое равновесие... Сон компенсирует личностные недостатки и в то же время предупреждает об опасности неадекватного пути. Сон — это разговор бессознательного с сознанием и способ познания бессознательного. Сны “зарождаются в духе, который носит не вполне человеческий характер, а является скорее дыханием природы” (Там же.- С. 49). “Таким образом, с помощью снов (наряду с интуицией, импульсами и другими спонтанными событиями) инстинктивные силы влияют на активность сознания” (Там же.- С. 61). Бессознательное раньше знает то, что еще не вошло в сознание. В этом предсказательное значение сна. Бессознательное есть предзнание.
В бессознательном присутствует теневая сторона нашей личности. “Безмерно древнее психическое начало образует основу нашего разума точно так же, как строение нашего тела восходит к общей анатомической структуре млекопитающих. Опытный взгляд анатома или биолога обнаруживает много следов этой исходной стриктуры в наших телах. Искушенный исследователь разума может сходным образом увидеть аналогии между образами сна современного человека и продуктами примитивного сознания, его “коллективными образами” и мифологическими мотивами” (Там же.- С. 64). “Смысл и целенаправленность не есть прерогативы разума, они действуют во всяком живом организме. Нет принципиальной разницы между органическим и психическим развитием. Так же, как растение приносит цветы, психическое рождает свои символы” (Там же.- С. 61).
Человек приходит в мир со сложной психикой, в которой присутствуют и инстинкты и архетипы бессознательного. “Мыслефор-мы, универсально понимаемые жесты и многочисленные установки следуют образцам, сформировавшимся задолго до того, как человек обрел рефлективное мышление. Можно даже считать, что довольно раннее возникновение человеческой способности к рефлексии явилось из болезненных последствий эмоциональных потрясений” (Там же-С. 71).
Сознание, по Юнгу, развилось из эмоций. Бессознательное породило разум как закономерный этап эволюции. “Так же, как эволюция эмбриона повторяет его предысторию, так и разум развивается путем перехода через ряд доисторических стадий” (Там же.- С. 90), которые не исчезают, а находятся внутри человека.
Современный человек “слеп к тому, что несмотря на свои рациональность и эффективность, он одержим “силами”, находящимися вне его контроля. Его демоны и боги вовсе не исчезли, они всего лишь обрели новые имена. И они удерживают его на ходу своим беспокойством, нечетким пониманием, психологическими сложностями, ненасытной жаждой лекарств, алкоголя, табака, пищи и прежде всего огромной массой неврозов” (Там же.- С. 76).
Бессознательное управляет инстинктивными тенденциями, склонностями, выраженными в соответствующих мыслеформах. Архетипы создают мифы, религии, духовную культуру в целом. Юнг рассматривал личностные комплексы как компенсации за односторонние или дефектные установки сознания; сходным образом мифы религиозного происхождения можно интерпретировать как вид ментальной деятельности для обеспокоенного и страдающего человечества в целом — голод, война, болезнь, старость, смерть.
Юнг вывел из психики культуру. Его ученик Э. Фромм (1900-1980) развернул психоанализ в социальном направлении. Различие между Фроммом и Фрейдом аналогично спору в социобиологии о наличии генов эгоизма и альтруизма. По Фромму, неживотная природа человека ведет к социальным конфликтам, а общественное устройство извращает первичные благородные побуждения. Человек стремится к единству с другими людьми, а попадает в сети тоталитаризма. Стремление к справедливости, истине, свободе является неотъемлемой чертой человеческой природы, — утверждает Фромм в работе “Психоанализ и религия”. Если Фрейд исследовал подсознание, Юнг — бессознательное, то Фромм обратился к сверхсознанию.
Проверка психоанализа с помощью гипноза подтвердила наличие комплекса Эдипа; на более глубоком уровне присутствуют переживания коллективного бессознательного; затем вспоминается процесс рождения и начинаются трансперсональные переживания, которые некоторые ученые склонны считать подтверждением и концепции перевоплощения. В пользу этого приводят видения, испытываемые людьми в состоянии клинической смерти, и эксперименты по взвешиванию умерших.
В современной психологии можно выделить три основные точки зрения на сознание, простирающиеся от отрицания самоценного значения психики и сознания в бихевиоризме к классической школе психогенеза, утверждающей, что психика и сознание становятся после рождения, до модели “расширяющегося сознания” С. Грофа, в соответствии с которой психика и сознание существуют до рождения.