Готический стиль

Если романский стиль не сумел преодолеть противоречие мате­риального и духовного, то эту задачу разрешила готика.

Не меньшую роль, чем в предшествующий период играют философские течения. Значение, подобное тому, которое имело в раннем Средневековье учение Блаженного Августина, в период готики приобретают труды Фомы Аквинского (Фомы Аквината, ок. 1227—1274). Его учение, «томизм» (от лат. Thomas — Фома) имело последователей вплоть до современности, особенно оно оживилось во второй половине XIX в. Новейший томизм стремится сочетать учение Аквината с философскими системами Канта и Гегеля. Фома — аристократ по происхождению, сын графа Ландольфа Ак-винского, был воспитанником бенедиктинских монахов. Он специ­ально изучал искусство в Неаполитанском университете. Затем вступил в доминиканский орден. Учился в Париже и стал известным профессором "теологии. За добрый нрав он получил прозвище «Doctorangelicus» («ангельский доктор»), что не мешало ему быть страстным полемистом. В 1323 году он был причислен клику святых под именем Фомы Аквинского (по месту его рождения Аквино, близ Неаполя). Одна из главных идей Аквината — стремление при­мирить разум и веру. Фома признавал науку и ее значение для познания, но утверждал, что вера выше разума, хотя и не противо­речит ему. Познание предусматривает образное восприятие реаль­ности, что, конечно, важно для искусства.

Фома рассуждает о свойствах красоты: целостности, гармонии, лучезарности. С этим последним понятием связаны представления о яркости цвета, значении света, что и находит выражение в миниатюрах, в витражах.

Несомненно, значительнейшую роль в культуре этого времени сыграли учение и личность Франциска Ассизского (ок. 1182—1226), проповедника, основателя монашеских орденов францисканцев и монахинь-кларисс; во главе последнего стояла сподвижница Фран­циска Кьяра (Клара), причисленная, как и он, впоследствии к лику святых. Однако первоначально Франциска считали еретиком, по­скольку он предлагал молиться свободно, своими словами и читал проповеди низшим существам — птицам и рыбам. Тем не менее ему оказал покровительство папа Иннокентий III, и в дальнейшем орден францисканцев приобрел большое влияние.

Как утверждал Франциск, люди должны знать, что истинная красота исходит от Бога. Только он реален, остальное иллюзорно, все — только фикция. Франциск считал, что искусство должно волновать, а это естественно одобрялось церковью. Именно такого рода положения предопределяли характер ис­кусства готики.

Сама жизнь Франциска была подобна поэтическому мифу. Он и сам был поэтом. Франциск и его последователи ходили по городам и весям, распевая его стихи и тем самым сближались с трубадурами, поэтами и певцами южной Франции. Этот вид творчества развива­лся на протяжении XIII—XIV вв. и составлял важнейшее явление готической культуры. Честертон пишет о Франциске: «Он был не столько певцом, распевающим свои песни, сколько автором пьесы, играющим главную роль... Св. Франциск обратил свою жизнь в произведение искусства» (1, 105).

Таким образом, личность и творчество Франциска теснейшим образом соприкасаются с одним из главных проявлений средневековой культуры — искусством театра, жонглеров (странствующих актеров, музыкантов), трубадуров.

Есть много рассказов и описаний искусства жонглеров, труба­дуров, театральных представлений, сведений об их авторах, напри­мер, о немецкой монахине Х века Гротсвите из Гандерсгейма. Ее театральные представления, как и другие представления того вре­мени, были направлены на распространение вероучения, религиоз­ной морали и т. п. Такой характер носили главным образом литургические драмы вроде «Плача трех Марий», «Дев мудрых и дев неразумных» (XI в.) или «Пасхальных литургий», повествующих о положении во гроб и воскресении. Их сценарии и декорации можно вообразить хотя бы по сохранившемуся тексту «Представления об Адаме». «Рай устроен на более возвышенном месте; он окружен изгородью... Он весь уставлен душистыми цветами и кустарника­ми...» (4, 13).

Свой вклад в появление таких собственно народных представ­лений внесли и ваганты (от лат.— vagante — бродячие) — бродячие школяры, клирики, студенты, чье в основном песенное творчество противостояло церковным установлениям и было своего рода озор­ством:

Бросим все премудрости. По боку учение! Наслаждаться в юности Наше назначение.

К XIII в. появляются религиозные драмы, так называемые «Миракли» (от франц. miracle — чудо); их авторы в основном изве­стны. Вот некоторые из таких драм: Рютбеф «Чудо о Теофиле», Жан Бодель «Игра о святом Николае» (эту пьесу считали чуть ли не лучшим французским мираклем).

И наконец, появились мистерии, наподобие такой: «Страсти господа нашего Иисуса Христа», где показывали даже как повесился Иуда. Эту мистерию играли на большой площади в Меце. Описано, что в действе участвовал муляж дракона длиной в 12 футов (фут — несколько больше 0,3 м).

В период готики поэзия трубадуров сомкнулась с процветающей рыцарской поэзией, связанной с развитием придворной культуры при утвердившихся властителях отдельных герцогств, княжеств, где проводились рыцарские турниры, господствовал культ «прекрасной дамы».

«Трубадуры играли рифмою, изобретали для нее всевозможные изменения стихов, придумывали самые затруднительные формы... Но ум не может довольствоваться одними игрушками гармонии, воображение требует картин и рассказов. Трубадуры обратились к новым источникам вдохновения, воспели любовь и войну...»,— писал Пушкин (6, 33—34).

Культ «прекрасной дамы» тесно сомкнулся, можно сказать, с главенствовавшим в период готики культом Мадонны — Богомате­ри.

Среди произведений такого рода обращала на себя внимание легенда XIII в. анонимного автора «Жонглер Богоматери»:

Он никакого ремесла Не знал; вся жизнь его была Посвящена лишь кувырканью, Прыжкам, да танцам, да скаканью:

Искусство знал прыжков огромных Да разных штук головоломных. Служа всю жизнь людской забаве, Не знал ни «Отче наш», ни «Ave». Он будто на устах замок, И «Верую» сказать не мог... Звонят к обедне, слышит он. Ему укором этот звон. «О Боже,— молвил он себе,— В какой несчастной я судьбе! Там каждый, с четками в руке, Поехал на своем коньке, А я, как рыба, глуп и нем И хлеб свой даром только ем. Ужели длань моя пуста Дать жертву матери Христа?»

И молвил, делая поклон:

«Тебе мой каждый пируэт, Других во мне талантов нет. Хочу благочестиво жить, Хоть чем-нибудь да послужить», И, ноги вскинув, танцевать Стал на руках он, призывать Не преставая милость девы. И так, пока молитв напевы Не замолчали в храме, там Он не дал отдыха ногам.

(7, 104)

Музыка, литература, театр при большом интересе к зрелищности оказывали влияние на создававшуюся в то время концепцию готи­ческого собора. И вот уже в портале собора главное изображение Христа — высшего Судии сменяется заступницей людей перед ним — Богоматерью. Ранние готические соборы посвящаются ее культу: собор в Шартре, перестраивавшийся из романского в готический и, наконец, первый готический собор — Собор Парижской Бого­матери, не только знаменующий эпоху его создания, но и ставший знаковым для романтиков XIX в. Слава его кажется вечной, и в наши дни он представляет одну из главных ценностей богатого культурным наследием Парижа.

Именно в готической архитектуре проявляется главная забота средневекового зодчества — поиски конструктивных решений.

Причудливость готических форм становится результатом кон­струкции; ее элементы: стрельчатая арка, нервюрный свод, контр­форсы. Арки вытянутой, стрельчатой формы, нервюры — ребра свода, аркбутаны — полуарки, выносящие тяжесть свода главного нефа за стены собора, наружу и передающие ее на контрфорсы, находящиеся тоже снаружи, столбы — вся эта система конструкции образует каркас и дает возможность создать здание любой высоты и длины. Каждая ячейка внутреннего пространства (столбы, арки, свод) может быть повторена. Таким образом реализуется идея бесконечного пространства, идея, проявляющая у философов этого времени.

Так, французский философ, математик, эрудит Николай Оремский (1325—1382), получивший свое имя по городу Орему в Нор­мандии, епископом которого он был, много занимался вопросами геометрии, конфигураций, числовых соответствий. Его авторитет как одного из самых значительных ученых эпохи был очень велик. В его теории присутствует понятие несоизмеримых величин, тех, что нельзя измерить числом. Если вычесть одну такую несоизмери­мую величину из другой, то результатом будет бесконечность.

Общей идее космичности, бесконечности и служит все своеоб­разие готического декора.

Той же идее соответствовала и скульптура, которая должна была выражать весь мир и потому в изобилии населяла готические соборы.

Так, среди тысяч великолепных, величественных и лирических скульптур одного из главных соборов готики в ее самом совершен­ном классическом французском выражении — соборе в Реймсе есть и гротескная скульптура — маска негра.

Драматичность жизни и чисто человеческие особенности харак­тера при величайшем пластическом совершенстве выражают зна­менитые статуи немецкого собора в Наумбурге — парные фигуры маркграфа Эккегардта и его жены Уты.

XIII—XIV вв.— время расцвета готического стиля — это и время высшего расцвета средневекового искусства, науки, развития уни­верситетов, культуры, литературы. Прекрасные рыцарские поэмы, романы в течение столетий являлись предметами для подражания, предметами пристального интереса поэтов, писателей, музыкантов. В свое время эти произведения, если и не оказывали прямого влияния на изобразительное искусство (следует заметить, что неко­торые исследователи готики относили к нему и готическую архи­тектуру), то уж во всяком случае были близки к нему.

Среди всего литературного богатства эпохи особо выделяется «Песнь о Нибелунгах», немецкий эпос начала XIII века. После первой публикации в 1757 году он не переставал привлекать вни­мание литераторов, писателей, исследователей, среди которых были знаменитые сказочники братья Гримм. Есть много версий о том, кем был неизвестный автор поэмы: духовным лицом, рыцарем, жонглером. Братья Гримм ставили «Песнь о Нибелунгах» в один ряд с «Иллиадой» Гомера, тоже мифического автора.

Новый блеск и вторую жизнь «Песнь» обрела после того, как Рихард Вагнер (1813—1883), не просто композитор, но личность, определившая направление философской мысли ряда теоретиков, общественных деятелей, а может быть, и событий в Германии и за ее пределами (философия и литературное творчество Ф. Ницше и др.), создал свою новаторскую для того времени оперную тетрало­гию «Кольцо Нибелунгов».

В «Песни» повествуется о событиях V века. Однако эти собы­тия — гибель бургундского королевства, взаимоотношения гуннов и бургундцев — показаны далеко не достоверно. Тем не менее, обычаи, нравы, утварь, одежда описаны подробно и впечатляюще. Характер повествования, строй стиха говорят о новом этапе разви­тия средневековой культуры — готике.

С пафосом и пристрастием описан главный герой — Зигфрид:

— Таков отважный Зигфрид, храбрейший из мужей Досель еще не видел мир бойца его сильней.

Интересно, что словесное изображение героя уподобляется про­изведению живописи:

У Зигмунда на диво пригожий сын возрос. Казался он картиной, которую нанес Художник на пергамент искусною рукой. Мир не видал еще красы и статности такой.

Разумеется, «картина на пергаменте» — это миниатюра в книге, особенно распространенная и завоевавшая славу в Средневековье. Это искусство знало множество прекрасных школ в различных частях Франции и Германии. Замечательна была и ирландская миниатюра.

Исследователи «Песни о Нибелунгах» не раз отмечали сходство словесных картинок поэмы с миниатюрами, подражание их красоч­ности и даже упоминание в тексте излюбленных цветов.

В честь Зигфрида трудились все дни до торжества,

Они каменья в золото оправили сперва,

А после их нашили на бархат дорогой —

Ведь смелым и пристало носить наряд такой,

Был в день солнцеворота тот пышный праздник дан,

Где принял Зигфрид рыцаря достоинство и сан.

Эти сцены словно проиллюстрированы в Бревиарии Филиппа Красивого или в Тюриюгских псалтырях XIII века. Любой пример подойдет.

Монументальная живопись в это время будто умерла. В соборах нет стен, они заменены огромными окнами — витражами — живо­писью на стекле.

На протяжении веков великие произведения готического искус­ства продолжают играть роль своего рода культурных центров, вокруг них собираются туристы, местные жители, устраиваются празднества, концерты, как на площади около знаменитого Кёль­нского собора в Германии или Реймского собора во Франции. Отмечаются юбилейные даты этих соборов. Так, в Реймсе близ собора демонстрируется классический фильм датского кинорежис­сера К.Т. Дрейера «Страсти Жанны Д'Арк» (1927 г.), ведь именно в этом соборе героиня короновала Карла VII.