Фрагменты демографической истории России

В этом разделе мы остановимся лишь на тех моментах исто­рии, которые помогают понять эволюцию продолжительности жизни в России.

Первые материалы о демографической ситуации в России относятся к XVIII в., это была регистрация умерших. Во вто­рой половине этого же века производится свод таких данных. Сведения о более ранних периодах получены расчетным путем. Они говорят о том, что с IX по XVI в. численность населения изменилась незначительно, то есть характерному для этого вре­мени уровню высокой рождаемости соответствовал столь же высокий уровень смертности. Это был период феодальной раз­дробленности, монголо-татарского нашествия и установления золотоордынского ига, что привело к гибели огромных масс населения. Русские женщины подвергались насилию, их му­жья и дети угонялись и истреблялись. Редкие люди доживали до старости.

По расчетам английских демографов, в средневековой Анг­лии продолжительность жизни колебалась от 17 до 33 лет и со­ставляла в среднем 26—28 лет. Если сопоставить рост населения России с ростом населения европейских стран в XV—XVII вв., то они находятся примерно на одном уровне: население России увеличилось с 16 до 24 млн, или на 150%, тогда как в европей­ских странах, вместе взятых, — с 70 до 100 млн, или на 143%. Отсюда можно сделать вывод: продолжительность жизни в Рос­сии была такой же, как и в Европе, — 26—28 лет (данные из этнодемографического справочника С. И. Брука).

В начале XIX в., по расчетам Б. Ц. Урланиса, до возраста 10 лет не доживало 50—52% мальчиков, ближе к середине века эта цифра возросла до 60%. Для этого времени характерна высо­кая смертность в молодых и зрелых возрастах, которая порой (в 40-х гг. XIX в.) была равной смертности в старших возрастах, что, безусловно, уменьшало среднюю продолжительность жизни.

Приходится признать, что все данные о продолжительности жизни в прошлые века следует воспринимать с достаточной до­лей скепсиса. Разные авторы приводят весьма отличающиеся друг от друга цифры, что, видимо, объясняется несовершен­ством исходной информации. Еще Н. Г. Чернышевский заме­тил, что никто в России толком не знает численности ее жите­лей. А для Гоголя эта ситуация явилась сюжетом для поэмы «Мертвые души».

В начале века в России проживало 130 млн человек, в Аф­рике — 110, в Северной и Латинской Америке, вместе взятых, — 145 млн. Как видно, это цифры одного порядка, но к началу 90-х гг. в СССР — 287 млн, в Африке — 610, а в двух Америках — 700 млн. Откуда такая разница? «Снижение рождаемости» — недостаточный аргумент, он не дает убедительного объяснения.

П. А. Сорокин (1889—1968) еще при жизни был причис­лен к классикам мировой социологии, но в 20-х гг. вместе с другими интеллигентами он был выслан из России. Анализи­руя период русской истории с 1914-го по 1922 г., Сорокин выделил ряд независимых переменных: война, голод, револю­ция, которые определили весь строй новейшей отечественной истории, прежде всего демографические изменения или так

—называемую «отрицательную селекцию». По расчетам иссле­дователя, если общий процент уменьшения населения за этот период составил 13%, то возрастные слои от 15 до 60 лет уменьшились уже на 22%, а мужская часть этих слоев — на 28%. В 1914 г. на 1000 мужчин приходилось 1038 женщин, в 1922 г. — 1250. Население европейской России потеряло в первой мировой войне почти 1/7 часть населения, потери ази­атской части населения — 1/30.

Академик С. Г. Струмилин подсчитал, что особенно сильно пострадали наиболее ценные группы трудоспособного населения. Общий итог потерь, по его расчетам, составил 21 млн человек из 154 млн, или 13%. Но для населения трудоспособного и находя­щегося в детородном возрасте от 16 до 49 лет этот процент под­нимается до 20%, а для мужчин этого же возраста — до 29%.

К благополучным годам, с точки зрения естественного воспро­изводства генофонда, можно отнести короткий период с 1922-го По 1928 г. Численность населения за это время возросла со 136 до 147 млн человек. В 1929 г. начинает крутиться «красное ко­лесо», уничтожая врагов народа. В результате истребляется самый широкий слой населения — крестьянство, вместе с ним — элитные слои интеллигенции, рабочих.

По мнению историка А. В. Антонова-Овсеенко, жертвами тер­рора пала четверть взрослого населения страны (без стариков и детей). Он считает, что суммарные потери выглядят так: годы войны и голода (1918—1922) — 16 млн, коллективизация и го­лод (1930-1932) - 22 млн, террор (1935-1940) - 19 млн.

Газета «Известия» (30.10.97) со ссылкой на американского профессора-демографа Рудольфа Руммеля пишет, что комму­нистический режим 1917—1987 гг. истребил 62 млн человек, 40 млн из них предварительно были брошены в лагеря ГУЛАГа.

Долгие годы шли споры вокруг численности потерь во вре­мя Великой Отечественной войны, сегодня сходятся на цифре 26,6 млн человек, причем 73% этих потерь приходится на моло­дых мужчин. В тех возрастных пирамидах, которые мы видели в предыдущем разделе, стороны ровные и гладкие, но российская возрастная пирамида должна быть изображена с рваными, де­формированными краями, отражающими результаты тех перио­дов, когда по разным причинам происходила массовая гибель людей — из-за голода, репрессий и войн.

Сегодняшние пожилые и старые россияне родились, выросли и состарились в тяжкие годы нашей истории. Чего только ни вы­пало на их долю: революции, войны, коллективизация, индуст­риализация, гулаги, катастрофы, перестройка и постперестройка...

Первый биологический эксперимент, подтверждающий гу­бительное влияние экстремальных условий на жизнь человека, поставил еще Авиценна. Двух овец одного помета он поместил в одинаковые условия, но возле одной из них привязал хищного волка. Бедняжка перестала есть, пить, зачахла и умерла. Такие опыты повторяли на других животных множество раз всегда с одним и тем же печальным исходом. Приходится удивляться не тому, что россияне живут недолго, а тому, что они вообще живут после всех тех экспериментов по массовому уничтожению, которые над ними бесконечно ставили.

Можно, конечно, сомневаться в точности всех приведенных цифр, но есть и другие способы подсчетов, дающие аналогич­ные результаты. Так, известно, что прирост населения России в начале XX в. составлял 1,7% в год, численность населения в 1917 г. — 143 млн, следовательно, в границах до сентября 1939 г. прирост должен был составить 64 млн человек, а за 1940—1958 гг. — еще 92 млн, в результате к январю 1959 г. население России должно было бы равняться 320 млн вместо 209 по переписи это­го года, к началу 90-х гг. оно бы достигло 400 млн человек. Таков ответ на вопрос, почему так отличается скорость прироста населения в России от этой же скорости в других странах.

По мнению специалистов, ситуация с пенсионным обеспе­чением в ближайшие 5—10 лет улучшится, так как на пенсию будут выходить малочисленные поколения военных лет рожде­ния, тогда как молодые, трудоспособные поколения будут до­статочно представительными. Соотношение работающих людей и пенсионеров будет иметь значение больше единицы. Но затем пенсионерами станут те, кто родился после войны, а послевоен­ные поколения всегда весьма многочисленны, и тогда эта цифра окажется гораздо меньше единицы.

В таблице показано, как изменится соотношение 40-летних и 60-летних в сравнении с 1995 г.

Таковы особенности роста населения и продолжительности жизни в России, продиктованные ее историей.