Формационный и цивилизационный подходы

Формационный подход. Наиболее общим критерием типологии государств, широко использовавшимся в рамках теории государства и права и других наук, до недавнего времени считалась обществен­но-экономическая формация, которая представляет собой историче­ский тип общества, основывающийся на определенном способе про­изводства и выступающий как важнейшая ступень поступательно­го развития человечества. Соответственно данный подход к типологии государства называется формационным (основатели – К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин). Формационный критерий для многих зарубежных, и практически всех отечественных авторов, длительное время считался исключительно важ­ным и наиболее приемлемым критерием. Однако с началом перестройки и изменением идеологической и поли­тической ориентации в России данный критерий некоторыми теоретиками стал подвергаться сомнению. Но поскольку при этом не было выдвинуто других, более убедительных критериев, в научной литературе продолжают пользоваться данным критерием и поныне.

Каждая общественно-экономическая формация характеризу­ется определенным типом производственных отношений. Каждая из них имеет, наряду с мировой историей, свои особые, неповтори­мые законы возникновения и развития. Над экономическим бази­сом каждой общественно-экономической формации возвышается соответствующая надстройка в виде совокупности идей, теорий, взглядов, представлений, различных организаций и учреждений, а также системы возникающих между ними отношений. Каждой со­циально-классовой формации соответствует определенный истори­ческий тип государства и права. Смена одной общественно-эконо­мической формации другой знаменует собой смену системы произ­водственных отношений — экономического базиса, возникающей на его основе надстройки, а вместе с тем соответствующего типа государства и права.

Согласно формационному подходу четырем типам общественно-экономической формации (рабовладельческой, феодальной, буржуазной, социалистической), четырем типам экономического базиса соответствуют четыре типа государства и права – рабовладельческое, феодальное, буржуазное, или капиталистическое, социалистическое – каждое со своим набором признаков. Смена одного исторического типа другим – процесс объективный, естественно-исторический, реализующийся в результате революций. В этом процессе каждый последующий тип государства и права должен быть исторически более прогрессивным, чем предыдущий.

М. Н. Марченко отмечает, что, руководствуясь данным критерием, его не следует абсолютизи­ровать и считать единственно правильным, неким «всеобщим» критерием типизации государств и правовых систем. Ибо, во-первых, кроме него, как известно, существуют и другие, хотя и менее общие критерии типизации государства и права, комплексное исследование которых помогает провести более глубоко обоснованную классификацию рассматриваемых явлений. А во-вторых, критерий, в соответствии с которым тип государства и права  определяется   только   принадлежностью   их   к   той   или   иной общественно-экономической формации, нуждается в серьезных уточнени­ях. Ведь в мире всегда существовало и существует множество переходных типов государств и правовых систем, которые «не вмещаются» в рамки той или иной формации. Данный критерий должен не только использоваться сам по себе, но и дополняться другими, менее общими, точнее, частными критериями. Последние соотносятся с такими важнейшими сторонами или аспектами государства и права, как форма, содержание, политический режим, назначение[1].

 По мнению В. В. Лазарева, представляется возможным говорить об определенной позна­вательной ценности формационного подхода к истории развития общества лишь на ограниченной территории и лишь до 20-30-х годов XX века. По­сле первой мировой войны началось активное вмешательство государства в экономику, постепенное сглаживание социальных противоречий, междуна­родное сотрудничество государств на основе признания прав человека (в том числе и социально-экономических), создание гарантий для их соблюдения, повышение уровня благосостояния всех членов общества. Индустриально развитые государства эволюционировали, приобрели новое качество[2]. Он отмечает, что с юридической точки зрения более ценным представляется цивилизационный подход к типологии государств, основанный не на внешних, а на внутренних особенностях функционирования государственности.

В. Н. Хропанюк отмечает некоторые слабые стороны формационного подхода:

Во-первых, при анализе экономического базиса упускается из виду такой важный факт, как многоукладность, которая сопровождаетпрактически всю историю общества с момента перехода его к циви­лизации. Учет этого фундаментального факта существенно меняет тра­диционные представления о закономерностях развития экономического базиса. Характер и удельный вес различных хозяйственных укладов обусловливает в значительной мере не только тип самого базиса, но и своеобразие разложения старых форм хозяйствования и зарождения принципиально новых экономических форм.

Во-вторых, при формационном рассмотрении структуры классовых обществ их социальный состав значительно сужается, так как в основном учитываются только классы-антагонисты, остальные же социальные слои находятся за пределами исследования: они не вписы­ваются в традиционную модель классового противостояния. Тем самым обедняется социальная картина общественной, в том числе государственно-правовой жизни народов.

В-третьих, формационный подход ограничивает анализ культурно-духовной жизни общества кругом тех идей, представлений, которые отражают интересы основных антагонистических классов. Вне поля зрения остается огромный пласт идей и представлений, нравственных ценностей человека, которые не могут быть сведены ни к интересам антагонистических классов, ни вообще к какому-токлассовому началу. Стержень культурно-духовной сферы любого народа составляет совокупность его представлений об окружающем мире, о том, какое место данный народ и каждый принадлежащий к нему индивид занимают в этом мире. Комплекс этих представлений лежит в основеформирования фундаментальных культурных и нравственных ценностей народа, которые цементируют, определяют и поддерживают историческое единство, служат источником его развития. Социальные антагонизмы, безусловно, деформируют и ослабляют эти ценности, однако последние не утрачивают при этом главного – своего надклассового, общенародного характера[3].

М. И. Байтин, рассматривая формационный подход к типологии государства, отмечает, что марксистской трактовке этих вопросов принадлежит значительная роль в научном объяснении воз­никновения и развития рабовладельческого и феодального типов госу­дарства. Она верно охарактеризовала также буржуазный тип государ­ства, соответствовавший состоянию общественного развития середины XIX столетия, когда завершилось формирование промышленного, так называемого свободного капитализма со свойственным ему основным классовым противостоянием буржуазии и пролетариата, и в последую­щих условиях обострения классовой борьбы, относительного и абсо­лютного обнищания пролетариата, его первых политических выступ­лений и использования буржуазией государства для подавления тру­дящихся. Наглядным примером может служить Парижская Коммуна. Такое соответствие марксистского подхода к государству и его типоло­гии реальному ходу истории продолжалось вплоть до победы Октябрь­ской социалистической революции, которая сама может быть объясне­на как подтверждение данной теории[4].

Однако, к сожалению, в условиях происходящих в мире после победы социалистической революции глобальных перемен марксист­ская теория классовой борьбы и государства, включая и его типологию, была превращена советским обществоведением в догму. В частности, буржуазный тип государства раз и навсегда характеризовался соот­ветственно оценкам Маркса и Энгельса, данным государству эпохи промышленного капитализма, и тезисам Ленина об империалистическом государстве, сформулированным в основном в первые два деся­тилетия XX в. Между тем вопреки предсказаниям о загнивании и гибели капитализма, капиталистический строй перенес не только по­литический удар, нанесенный революцией в России, но и выстоял в условиях глубочайшего экономического кризиса и депрессии конца 20-х – начала 30-х годов XX века. Благодаря вмешательству госу­дарства в экономику, начало которому положили теория Дж. Кейнса и практика Ф. Рузвельта, он окреп и оказался способным в сравни­тельно короткий срок осуществить научно-техническую революцию, использовав ее достижения для повышения уровня жизни народа. При регулирующей роли государства были проведены меры по пере­распределению доходов, внедрены многочисленные средства социаль­ной защищенности человека. Наряду с этим сохранились свойственные капитализму мощные стимулы материальной заинтересованности. Капиталистический строй оказался способным воспринять и внед­рить некоторые прогрессивные идеи различных течений социализма, в ряде капиталистических стран, в том числе крупных, долгое время у власти находились социал-демократы, успешно сочетавшие в своей деятельности возможности капитализма с идеями социализма. Поэтому то общество, которое сформировалось во многих странах Запада после Второй мировой войны и которое мы по-прежнему характеризовали как традиционное капиталистическое, на самом деле существенно отличалось от капита­листического общества времен как Маркса и Энгельса, так и Ленина. Такой ход развития буржуазного государства наглядно обнажил одно из самых уязвимых мест марксистской теории общественно-экономических формаций, которое заключается в заданном программиро­вании на длительную перспективу однолинейной конструкции движения истории: все формации «выстраиваются» в единый ряд, все наро­ды, за редко допускаемым исключением, как бы «обязываются» прохо­дить весь путь от одной формации к другой и соответственно от одного типа государства к другому. Опыт современных государств Запада, опровергающий эту посыл­ку, послужил основанием для множества теорий («нового индустриаль­ного общества и государства», «постиндустриального общества», «кон­вергенции двух систем» и др.), утверждающих, что нынешнее «буржу­азное» государство не отвечает своему названию и должно рассматри­ваться как новое, индустриальное или постиндустриальное государст­во, относящееся к посткапиталистическому типу государства.

Немало противоречий возникает в применении формационного подхода и к социалистическому типу государства, сложившемуся у нас после Октябрьской революции. По прогнозу классиков марксизма социалистическое государство как государство «не в собственном смысле» призвано было подавить сопротивление свергнутых эксплуататоров; обеспечить для трудящих­ся демократию высшего типа; построить социализм; подготовить пере­ход к обществу без классов и затем отмереть. На произошло иначе. Сравнительно короткий период государства диктатуры пролетариата чрезмерно растянулся. Аппарат насилия, огромная бюрократия — все то, что ставило государство над обществом, сохранялось; служил же аппарат, вопреки прогнозам Маркса, Энгельса, Ленина, не рабочему классу, а партийно-государственной верхушке. Демократия ограничи­валась однопартийностью. Выборы носили формальный характер. Го­сударство использовалось для массовых репрессий. Происходило пол­ное огосударствление общественной жизни. Экономика проигрывала в соревновании с капитализмом.

Цивилизационный подход. Довольно широкое распространение в научной литературе за последние годы, наряду с формационным, получил цивилизационный подход (основатели А. Тойнби, У. Ростоу, С. Хантингтон). Суть его заключается в том, что вместо «об­щественно-экономической формации» как критерия типологии го­сударства и права и других критериев предпринимаются попытки использования в качестве такового «цивилизации». При этом за основу понятия цивилизации берутся не материальные, со­циальные или иные им подобные элементы, а исключительно духовные культурные факторы.

Наиболее часто термин «цивилизация» употребляется в качестве сино­нима культуры вообще и обозначает исторически определенный уровень раз­вития общества, творческих сил и способностей человека, выраженный в ти­пах и формах организации жизни и деятельности людей, в их взаимоотноше­ниях, а также в создаваемых ими материальных и духовных ценностях[5]. Таким об­разом, можно говорить о цивилизациях древних и современных (и о соответ­ствующих типах государств), о цивилизациях западных и восточных (и о со­ответствующих типах государств), о цивилизациях доиндустриальных, инду­стриальных и постиндустриальных (и о соответствующих типах государств) и т. д.

Понятие цивилизации в наиболее развернутом виде было сформулировано английским историком А. Тойнби. Цивилизация определялась в виде относительно устойчивого состояния общества, которое отличалось общ­ностью религиозных, культурных, психологических и иных признаков[6]. В отличие от примитивных обществ характерными особенностями состояв­шихся цивилизаций являются также продолжительность их существова­ния, охват обширных территорий и распространение на огромное число людей. В современной науке под цивилизациями обычно понимаются дос­таточно устойчивые и предельно обобщенные социально-исторические единицы с четко фиксированными краями и границами  в  сфере  хо­зяйственной, политической и духовной жизни. Что касается духовной жизни, то последняя выглядит весьма аморфно и неопределенно. Она, по справедливому замечанию исследователей, принадлежит к чис­лу тех явлений и понятий, которые не поддаются сколько-нибудь строгому и однозначному определению. Если попытаться как-то объединить различные значения ее определения, то, очевидно, по­лучим скорее «некий интуитивный образ, чем логически выверен­ную категорию». И все же за этим образом просматривается определенная ре­альность в виде целостности материальной и духовной жизни лю­дей в определенных пространственных и временных границах. Неоднозначность термина и понятия «цивилизация», его внут­ренняя противоречивость и разноплановость вкупе с аморфностью его содержания и неопределенностью делают на современном уровне исследования «цивилизации» весьма проблематичным его исполь­зование в качестве критерия типологии государств и правовых систем.

Изучая всемирную историю, А. Тойнби предпринял попытку оп­ределить число самостоятельных цивилизаций, обладающих особыми, неповторимыми свойствами. Вначале он насчитал до 100 самостоятельных цивилизаций, на­конец, их число было доведено до 13, в частности такие, как египетская, китайская, западная, православная, арабская, мексиканская, иранская, сирийская, дальневосточная и др. (соответственно и государства могут быть подразделены на подобное количество типов). Остальное общество он считал побочными вариантами самостоятельных цивилиза­ций. Все существующие и существовавшие цивилизации А. Тойнби признает равноценными, равнозначными по своим культурным и иным ценностям. При этом каждая цивилизация в своем развитии проходит 5 стадий: возникновения, роста, надлома, разложения и последующей гибели. Поскольку социальные процессы, проходящие в каждом типе цивилизации, являются аналогичными, тождественными, то А. Тойнби пытается вынести некоторые эмпирические законы общественного развития.

По его мнению, движущей силой развития цивилизаций является не экономическое развитие, а «творческое меньшинство» общества, способное удачно реагировать на различные «события-вызовы» и увлекать за собой инертную часть населения, которая составляет большинство общества. Способы реагирования общества на внешние события, «факты-вызовы» определяют в конечном итоге систему социальных ценностей общества, религиозных и философских концепций смысла жизни. Цивилизации сохраняют себя до тех пор, пока «творческое меньшинство» оказывается способным решать стоящие перед обществом задачи и вести за собой пассивное большинство. Как только творческая элита оказывается неспособной решать возникающие проблемы, она превращается в господствующее меньшинство, насильно удерживающее власть в обществе. Это обстоятельство приводит к тому, что инертное большинство в обществе, отчужденное от власти, начинает вести борьбу с творческой элитой и в ходе этой борьбы цивилизация неизбежно погибает. Цивилизация может также погибнуть, будучи захваченной другой цивилизацией, либо от каких-либо естественных катастроф.

Прогрессивный процесс развития цивилизаций характеризуется переходом от локальных цивилизаций (эгейская, шумерская) к особенным (западноевропейская, славянская, китайская), а от них – ко всемирной цивилизации, основанной на принципах гуманизма и творческого использования прогрессивных достижений человечества на протяжении всей его истории.

Каждая цивилизация сохраняла свою устойчивость благодаря таким её компонентам, как государство и право. Сообразно прогрессивному развитию цивилизации можно выделить локальные и особенные государственные и правовые системы, прогнозировать появление в далеком будущем единого для всего мира государства и права. Однако специальной типологии государства и права А. Тойнби не разрабатывал.

Попытка осуществить типологию государства и права с учетом связи общества с динамикой развития цивилизации, несомненно, заслуживает внимания. В сферу научного анализа правоведов вовлекаются социальные явления и процессы, которые оказывают то или иное влияние на государство и право и без учета которых нельзя в полной мере понять содержание и историю государства и права. По мнению В. Н. Хропанюка, в настоящее время цивилизационный подход становится наиболее универсальным научным критерием типологии государственных и правовых явлений, позволяя учитывать всю совокупность общественных факторов, придающих тому или иному конкретному госу­дарству качество определенного типа. Основное отличие понятия «цивилизация» от понятия «формация» состоит в возможности раскрытия сущности любой исторической эпохи через человека,через совокупность господствующих в данный период представлений каждой личности о характере общественной жизни, о ценности и целях ее собственной деятельности. Цивилизационный под­ход ориентирован на познание прошлого через все формы деятельности человека: трудовую, политическую, социальную – во всем многообразии общественных связей. Человек при таком подходе стоит в центре изучения прошлого и настоящего общества как подлинно творческая и конкретная личность, а не как классово обезличенный индивид. Концепция цивилизации оказывается намного шире и богаче формационного подхода в изучении общественной жизни. Она позволяет различать не только противостояние классов и социальных групп, но и сферу их взаимодействия на базе общечеловеческих ценностей, не только проявление классовых противоречий, но и общность духовных принци­пов, пронизывающих все поведение людей в различных областях чело­веческой деятельности. Цивилизация формирует такие нормы общежи­тия, которые, при всем их различии, имеют важное значение для всех социальных и культурных групп, удерживая их тем самым в рамках еди­ного целого. Цивилизационный подход позволяет, таким образом, видеть в го­сударстве не только инструмент политического господства эксплуата­торов над эксплуатируемыми. В политической системе общества госу­дарство выступает как важнейший фактор социально-экономического и духовного развития общества, консолидации людей, удовлетворения разнообразных потребностей человека[7].

Более критично в отношении данного подхода высказывается           М. Н. Марченко. Он отмечает, что сравнивая цивилизационный подход к типологии государств и право­вых систем с формационным подходом, исследователи обращают внимание, по крайней мере, на два таких его существенных изъяна, которые ставят под сомнение саму возможность, а главное – эффективность использования цивилизационного подхода. Это, во-первых, весьма существенная неопреде­ленность и аморфность понятия «цивилизация», используемого в качестве критерия классификации государств и правовых систем. А во-вторых, из­начальная направленность «цивилизации» на классификационную харак­теристику высокоразвитых обществ и их объединений, а не на типологию государств и правовых систем[8].

Нельзя не отметить того факта, что цивилизационный подход, примененный А. Тойнби, не решает всей проблемы типологии государства и права.

Во-первых, основание типологии – цивилизация, в понимании А. Тойнби, в современной литературе выглядит достаточно аморфным и неопределенным. Предложенное определение этого понятия, как замкнутого локального сходства совокупности отдельных компонентов общества, носит схематичный и по преимуществу описательный характер. Руководствуясь таким пониманием цивилизации, достаточно трудно определить, в какой тип цивилизации входит соответствующее общество и его компоненты, в том числе государство и право, и сколько вообще на Земле существовало и существует цивилизаций.

Во-вторых, как справедливо отмечает В. С. Нерсесянц, на основе подобного учения можно в лучшем случае говорить о разрозненных типах организации власти и нормативной регуляции в соответствующих локальных цивилизациях, но невозможно обосновать некую целостную типологию государства и права, построенную на едином, общем для всех цивилизаций критерии. По мнению А. Тойнби, получается парадоксальная с точки зрения логики картина. Имеются отдельные виды цивилизаций, но отсутствуют их родовые признаки, которые лежат в основе каждого отдельного вида цивилизаций. Таким образом, А. Тойнби не дал надлежащего теоретического обоснования своей концепции цивилизаций, оставив нерешенной наиболее сложную и ответственную часть своей теории – раскрытие признаков, характеризующих общецивилизационный критерий и позволяющих рассматривать выделенные типы цивилизаций в качестве отдельных видов единого рода – цивилизации вообще. В отрицании единых основ истории человечества А. Тойнби не одинок. Подобный взгляд разделяет и австрийский философ К. Поппер, полагая, что «единой истории человечества нет, а есть лишь бесконечное множество историй, связанных с разными аспектами человеческой власти».

В-третьих, А. Тойнби значительно упрощает действительные социальные процессы развития общества, констатирует достаточно тривиальные истины о том, что все социальные явления, в том числе и цивилизации, обречены на неизбежную гибель. Проблематичным предстает и объяснение причин гибели цивилизации конфликтом между активной и пассивной частью населения. В данном случае процесс описывается по известной поговорке: «Войны выигрывают генералы, а проигрывают солдаты». Между тем роль народа, создавшего своим трудом современную цивилизацию, отнюдь не сводится только к слепому следованию указаниям активной части населения, образующей органы управления делами общества. В конечном итоге участие населения страны, членов гражданского общества в делах государства является необходимым условием его эффективного действия, источником всех успехов и неудач как общества, так и государства. Другое дело, что большую часть истории человечества население было отчуждено от управления делами общества и свой вклад в его развитие вносило в виде созданных им материальных благ и условий для того, чтобы меньшая активная часть общества могла заниматься политикой, наукой и искусством.

Конфликт между активной и пассивной частями общества как причина гибели цивилизации становится возможным не потому, что активная часть оказывается неспособной решать стоящие перед обществом задачи, а потому, что общество в силу внутренних причин, объективных законов оказывается неспособным продолжать прежний способ своего существования.

[1] См.: Марченко М. Н. Указ. соч. С. 52–53.

[2] Лазарев В. В., Липень С. В. Теория государства и права : учебник для вузов. М., 1998. С. 46.

[3] Хропанюк В. Н. Указ. соч. С. 97–98.

[4] См.: Байтин М. И Сущность и типы государства // Теория государства и права : курс лекций / под ред.  Н. И. Матузова и А. В. Малько. М., 2004. С. 54–55; Лившиц Р. З. Государство и право в современном обществе: необходимость новых подходов // Советское государство и право. 1990. № 10.

[5] См.: Советский энциклопедический словарь. 4-е изд. М., 1989. С. 678.

[6] См.: Тойнби А. Постижение истории. М., 1996. С. 35–37.

[7] См.: Хропанюк В. Н. Указ. соч. С. 98–99.

[8] Марченко М. Н. Указ. соч. С. 54.