Формационный и цивилизационный подходы
Формационный подход. Наиболее общим критерием типологии государств, широко использовавшимся в рамках теории государства и права и других наук, до недавнего времени считалась общественно-экономическая формация, которая представляет собой исторический тип общества, основывающийся на определенном способе производства и выступающий как важнейшая ступень поступательного развития человечества. Соответственно данный подход к типологии государства называется формационным (основатели – К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин). Формационный критерий для многих зарубежных, и практически всех отечественных авторов, длительное время считался исключительно важным и наиболее приемлемым критерием. Однако с началом перестройки и изменением идеологической и политической ориентации в России данный критерий некоторыми теоретиками стал подвергаться сомнению. Но поскольку при этом не было выдвинуто других, более убедительных критериев, в научной литературе продолжают пользоваться данным критерием и поныне.
Каждая общественно-экономическая формация характеризуется определенным типом производственных отношений. Каждая из них имеет, наряду с мировой историей, свои особые, неповторимые законы возникновения и развития. Над экономическим базисом каждой общественно-экономической формации возвышается соответствующая надстройка в виде совокупности идей, теорий, взглядов, представлений, различных организаций и учреждений, а также системы возникающих между ними отношений. Каждой социально-классовой формации соответствует определенный исторический тип государства и права. Смена одной общественно-экономической формации другой знаменует собой смену системы производственных отношений — экономического базиса, возникающей на его основе надстройки, а вместе с тем соответствующего типа государства и права.
Согласно формационному подходу четырем типам общественно-экономической формации (рабовладельческой, феодальной, буржуазной, социалистической), четырем типам экономического базиса соответствуют четыре типа государства и права – рабовладельческое, феодальное, буржуазное, или капиталистическое, социалистическое – каждое со своим набором признаков. Смена одного исторического типа другим – процесс объективный, естественно-исторический, реализующийся в результате революций. В этом процессе каждый последующий тип государства и права должен быть исторически более прогрессивным, чем предыдущий.
М. Н. Марченко отмечает, что, руководствуясь данным критерием, его не следует абсолютизировать и считать единственно правильным, неким «всеобщим» критерием типизации государств и правовых систем. Ибо, во-первых, кроме него, как известно, существуют и другие, хотя и менее общие критерии типизации государства и права, комплексное исследование которых помогает провести более глубоко обоснованную классификацию рассматриваемых явлений. А во-вторых, критерий, в соответствии с которым тип государства и права определяется только принадлежностью их к той или иной общественно-экономической формации, нуждается в серьезных уточнениях. Ведь в мире всегда существовало и существует множество переходных типов государств и правовых систем, которые «не вмещаются» в рамки той или иной формации. Данный критерий должен не только использоваться сам по себе, но и дополняться другими, менее общими, точнее, частными критериями. Последние соотносятся с такими важнейшими сторонами или аспектами государства и права, как форма, содержание, политический режим, назначение[1].
По мнению В. В. Лазарева, представляется возможным говорить об определенной познавательной ценности формационного подхода к истории развития общества лишь на ограниченной территории и лишь до 20-30-х годов XX века. После первой мировой войны началось активное вмешательство государства в экономику, постепенное сглаживание социальных противоречий, международное сотрудничество государств на основе признания прав человека (в том числе и социально-экономических), создание гарантий для их соблюдения, повышение уровня благосостояния всех членов общества. Индустриально развитые государства эволюционировали, приобрели новое качество[2]. Он отмечает, что с юридической точки зрения более ценным представляется цивилизационный подход к типологии государств, основанный не на внешних, а на внутренних особенностях функционирования государственности.
В. Н. Хропанюк отмечает некоторые слабые стороны формационного подхода:
Во-первых, при анализе экономического базиса упускается из виду такой важный факт, как многоукладность, которая сопровождаетпрактически всю историю общества с момента перехода его к цивилизации. Учет этого фундаментального факта существенно меняет традиционные представления о закономерностях развития экономического базиса. Характер и удельный вес различных хозяйственных укладов обусловливает в значительной мере не только тип самого базиса, но и своеобразие разложения старых форм хозяйствования и зарождения принципиально новых экономических форм.
Во-вторых, при формационном рассмотрении структуры классовых обществ их социальный состав значительно сужается, так как в основном учитываются только классы-антагонисты, остальные же социальные слои находятся за пределами исследования: они не вписываются в традиционную модель классового противостояния. Тем самым обедняется социальная картина общественной, в том числе государственно-правовой жизни народов.
В-третьих, формационный подход ограничивает анализ культурно-духовной жизни общества кругом тех идей, представлений, которые отражают интересы основных антагонистических классов. Вне поля зрения остается огромный пласт идей и представлений, нравственных ценностей человека, которые не могут быть сведены ни к интересам антагонистических классов, ни вообще к какому-токлассовому началу. Стержень культурно-духовной сферы любого народа составляет совокупность его представлений об окружающем мире, о том, какое место данный народ и каждый принадлежащий к нему индивид занимают в этом мире. Комплекс этих представлений лежит в основеформирования фундаментальных культурных и нравственных ценностей народа, которые цементируют, определяют и поддерживают историческое единство, служат источником его развития. Социальные антагонизмы, безусловно, деформируют и ослабляют эти ценности, однако последние не утрачивают при этом главного – своего надклассового, общенародного характера[3].
М. И. Байтин, рассматривая формационный подход к типологии государства, отмечает, что марксистской трактовке этих вопросов принадлежит значительная роль в научном объяснении возникновения и развития рабовладельческого и феодального типов государства. Она верно охарактеризовала также буржуазный тип государства, соответствовавший состоянию общественного развития середины XIX столетия, когда завершилось формирование промышленного, так называемого свободного капитализма со свойственным ему основным классовым противостоянием буржуазии и пролетариата, и в последующих условиях обострения классовой борьбы, относительного и абсолютного обнищания пролетариата, его первых политических выступлений и использования буржуазией государства для подавления трудящихся. Наглядным примером может служить Парижская Коммуна. Такое соответствие марксистского подхода к государству и его типологии реальному ходу истории продолжалось вплоть до победы Октябрьской социалистической революции, которая сама может быть объяснена как подтверждение данной теории[4].
Однако, к сожалению, в условиях происходящих в мире после победы социалистической революции глобальных перемен марксистская теория классовой борьбы и государства, включая и его типологию, была превращена советским обществоведением в догму. В частности, буржуазный тип государства раз и навсегда характеризовался соответственно оценкам Маркса и Энгельса, данным государству эпохи промышленного капитализма, и тезисам Ленина об империалистическом государстве, сформулированным в основном в первые два десятилетия XX в. Между тем вопреки предсказаниям о загнивании и гибели капитализма, капиталистический строй перенес не только политический удар, нанесенный революцией в России, но и выстоял в условиях глубочайшего экономического кризиса и депрессии конца 20-х – начала 30-х годов XX века. Благодаря вмешательству государства в экономику, начало которому положили теория Дж. Кейнса и практика Ф. Рузвельта, он окреп и оказался способным в сравнительно короткий срок осуществить научно-техническую революцию, использовав ее достижения для повышения уровня жизни народа. При регулирующей роли государства были проведены меры по перераспределению доходов, внедрены многочисленные средства социальной защищенности человека. Наряду с этим сохранились свойственные капитализму мощные стимулы материальной заинтересованности. Капиталистический строй оказался способным воспринять и внедрить некоторые прогрессивные идеи различных течений социализма, в ряде капиталистических стран, в том числе крупных, долгое время у власти находились социал-демократы, успешно сочетавшие в своей деятельности возможности капитализма с идеями социализма. Поэтому то общество, которое сформировалось во многих странах Запада после Второй мировой войны и которое мы по-прежнему характеризовали как традиционное капиталистическое, на самом деле существенно отличалось от капиталистического общества времен как Маркса и Энгельса, так и Ленина. Такой ход развития буржуазного государства наглядно обнажил одно из самых уязвимых мест марксистской теории общественно-экономических формаций, которое заключается в заданном программировании на длительную перспективу однолинейной конструкции движения истории: все формации «выстраиваются» в единый ряд, все народы, за редко допускаемым исключением, как бы «обязываются» проходить весь путь от одной формации к другой и соответственно от одного типа государства к другому. Опыт современных государств Запада, опровергающий эту посылку, послужил основанием для множества теорий («нового индустриального общества и государства», «постиндустриального общества», «конвергенции двух систем» и др.), утверждающих, что нынешнее «буржуазное» государство не отвечает своему названию и должно рассматриваться как новое, индустриальное или постиндустриальное государство, относящееся к посткапиталистическому типу государства.
Немало противоречий возникает в применении формационного подхода и к социалистическому типу государства, сложившемуся у нас после Октябрьской революции. По прогнозу классиков марксизма социалистическое государство как государство «не в собственном смысле» призвано было подавить сопротивление свергнутых эксплуататоров; обеспечить для трудящихся демократию высшего типа; построить социализм; подготовить переход к обществу без классов и затем отмереть. На произошло иначе. Сравнительно короткий период государства диктатуры пролетариата чрезмерно растянулся. Аппарат насилия, огромная бюрократия — все то, что ставило государство над обществом, сохранялось; служил же аппарат, вопреки прогнозам Маркса, Энгельса, Ленина, не рабочему классу, а партийно-государственной верхушке. Демократия ограничивалась однопартийностью. Выборы носили формальный характер. Государство использовалось для массовых репрессий. Происходило полное огосударствление общественной жизни. Экономика проигрывала в соревновании с капитализмом.
Цивилизационный подход. Довольно широкое распространение в научной литературе за последние годы, наряду с формационным, получил цивилизационный подход (основатели А. Тойнби, У. Ростоу, С. Хантингтон). Суть его заключается в том, что вместо «общественно-экономической формации» как критерия типологии государства и права и других критериев предпринимаются попытки использования в качестве такового «цивилизации». При этом за основу понятия цивилизации берутся не материальные, социальные или иные им подобные элементы, а исключительно духовные культурные факторы.
Наиболее часто термин «цивилизация» употребляется в качестве синонима культуры вообще и обозначает исторически определенный уровень развития общества, творческих сил и способностей человека, выраженный в типах и формах организации жизни и деятельности людей, в их взаимоотношениях, а также в создаваемых ими материальных и духовных ценностях[5]. Таким образом, можно говорить о цивилизациях древних и современных (и о соответствующих типах государств), о цивилизациях западных и восточных (и о соответствующих типах государств), о цивилизациях доиндустриальных, индустриальных и постиндустриальных (и о соответствующих типах государств) и т. д.
Понятие цивилизации в наиболее развернутом виде было сформулировано английским историком А. Тойнби. Цивилизация определялась в виде относительно устойчивого состояния общества, которое отличалось общностью религиозных, культурных, психологических и иных признаков[6]. В отличие от примитивных обществ характерными особенностями состоявшихся цивилизаций являются также продолжительность их существования, охват обширных территорий и распространение на огромное число людей. В современной науке под цивилизациями обычно понимаются достаточно устойчивые и предельно обобщенные социально-исторические единицы с четко фиксированными краями и границами в сфере хозяйственной, политической и духовной жизни. Что касается духовной жизни, то последняя выглядит весьма аморфно и неопределенно. Она, по справедливому замечанию исследователей, принадлежит к числу тех явлений и понятий, которые не поддаются сколько-нибудь строгому и однозначному определению. Если попытаться как-то объединить различные значения ее определения, то, очевидно, получим скорее «некий интуитивный образ, чем логически выверенную категорию». И все же за этим образом просматривается определенная реальность в виде целостности материальной и духовной жизни людей в определенных пространственных и временных границах. Неоднозначность термина и понятия «цивилизация», его внутренняя противоречивость и разноплановость вкупе с аморфностью его содержания и неопределенностью делают на современном уровне исследования «цивилизации» весьма проблематичным его использование в качестве критерия типологии государств и правовых систем.
Изучая всемирную историю, А. Тойнби предпринял попытку определить число самостоятельных цивилизаций, обладающих особыми, неповторимыми свойствами. Вначале он насчитал до 100 самостоятельных цивилизаций, наконец, их число было доведено до 13, в частности такие, как египетская, китайская, западная, православная, арабская, мексиканская, иранская, сирийская, дальневосточная и др. (соответственно и государства могут быть подразделены на подобное количество типов). Остальное общество он считал побочными вариантами самостоятельных цивилизаций. Все существующие и существовавшие цивилизации А. Тойнби признает равноценными, равнозначными по своим культурным и иным ценностям. При этом каждая цивилизация в своем развитии проходит 5 стадий: возникновения, роста, надлома, разложения и последующей гибели. Поскольку социальные процессы, проходящие в каждом типе цивилизации, являются аналогичными, тождественными, то А. Тойнби пытается вынести некоторые эмпирические законы общественного развития.
По его мнению, движущей силой развития цивилизаций является не экономическое развитие, а «творческое меньшинство» общества, способное удачно реагировать на различные «события-вызовы» и увлекать за собой инертную часть населения, которая составляет большинство общества. Способы реагирования общества на внешние события, «факты-вызовы» определяют в конечном итоге систему социальных ценностей общества, религиозных и философских концепций смысла жизни. Цивилизации сохраняют себя до тех пор, пока «творческое меньшинство» оказывается способным решать стоящие перед обществом задачи и вести за собой пассивное большинство. Как только творческая элита оказывается неспособной решать возникающие проблемы, она превращается в господствующее меньшинство, насильно удерживающее власть в обществе. Это обстоятельство приводит к тому, что инертное большинство в обществе, отчужденное от власти, начинает вести борьбу с творческой элитой и в ходе этой борьбы цивилизация неизбежно погибает. Цивилизация может также погибнуть, будучи захваченной другой цивилизацией, либо от каких-либо естественных катастроф.
Прогрессивный процесс развития цивилизаций характеризуется переходом от локальных цивилизаций (эгейская, шумерская) к особенным (западноевропейская, славянская, китайская), а от них – ко всемирной цивилизации, основанной на принципах гуманизма и творческого использования прогрессивных достижений человечества на протяжении всей его истории.
Каждая цивилизация сохраняла свою устойчивость благодаря таким её компонентам, как государство и право. Сообразно прогрессивному развитию цивилизации можно выделить локальные и особенные государственные и правовые системы, прогнозировать появление в далеком будущем единого для всего мира государства и права. Однако специальной типологии государства и права А. Тойнби не разрабатывал.
Попытка осуществить типологию государства и права с учетом связи общества с динамикой развития цивилизации, несомненно, заслуживает внимания. В сферу научного анализа правоведов вовлекаются социальные явления и процессы, которые оказывают то или иное влияние на государство и право и без учета которых нельзя в полной мере понять содержание и историю государства и права. По мнению В. Н. Хропанюка, в настоящее время цивилизационный подход становится наиболее универсальным научным критерием типологии государственных и правовых явлений, позволяя учитывать всю совокупность общественных факторов, придающих тому или иному конкретному государству качество определенного типа. Основное отличие понятия «цивилизация» от понятия «формация» состоит в возможности раскрытия сущности любой исторической эпохи через человека,через совокупность господствующих в данный период представлений каждой личности о характере общественной жизни, о ценности и целях ее собственной деятельности. Цивилизационный подход ориентирован на познание прошлого через все формы деятельности человека: трудовую, политическую, социальную – во всем многообразии общественных связей. Человек при таком подходе стоит в центре изучения прошлого и настоящего общества как подлинно творческая и конкретная личность, а не как классово обезличенный индивид. Концепция цивилизации оказывается намного шире и богаче формационного подхода в изучении общественной жизни. Она позволяет различать не только противостояние классов и социальных групп, но и сферу их взаимодействия на базе общечеловеческих ценностей, не только проявление классовых противоречий, но и общность духовных принципов, пронизывающих все поведение людей в различных областях человеческой деятельности. Цивилизация формирует такие нормы общежития, которые, при всем их различии, имеют важное значение для всех социальных и культурных групп, удерживая их тем самым в рамках единого целого. Цивилизационный подход позволяет, таким образом, видеть в государстве не только инструмент политического господства эксплуататоров над эксплуатируемыми. В политической системе общества государство выступает как важнейший фактор социально-экономического и духовного развития общества, консолидации людей, удовлетворения разнообразных потребностей человека[7].
Более критично в отношении данного подхода высказывается М. Н. Марченко. Он отмечает, что сравнивая цивилизационный подход к типологии государств и правовых систем с формационным подходом, исследователи обращают внимание, по крайней мере, на два таких его существенных изъяна, которые ставят под сомнение саму возможность, а главное – эффективность использования цивилизационного подхода. Это, во-первых, весьма существенная неопределенность и аморфность понятия «цивилизация», используемого в качестве критерия классификации государств и правовых систем. А во-вторых, изначальная направленность «цивилизации» на классификационную характеристику высокоразвитых обществ и их объединений, а не на типологию государств и правовых систем[8].
Нельзя не отметить того факта, что цивилизационный подход, примененный А. Тойнби, не решает всей проблемы типологии государства и права.
Во-первых, основание типологии – цивилизация, в понимании А. Тойнби, в современной литературе выглядит достаточно аморфным и неопределенным. Предложенное определение этого понятия, как замкнутого локального сходства совокупности отдельных компонентов общества, носит схематичный и по преимуществу описательный характер. Руководствуясь таким пониманием цивилизации, достаточно трудно определить, в какой тип цивилизации входит соответствующее общество и его компоненты, в том числе государство и право, и сколько вообще на Земле существовало и существует цивилизаций.
Во-вторых, как справедливо отмечает В. С. Нерсесянц, на основе подобного учения можно в лучшем случае говорить о разрозненных типах организации власти и нормативной регуляции в соответствующих локальных цивилизациях, но невозможно обосновать некую целостную типологию государства и права, построенную на едином, общем для всех цивилизаций критерии. По мнению А. Тойнби, получается парадоксальная с точки зрения логики картина. Имеются отдельные виды цивилизаций, но отсутствуют их родовые признаки, которые лежат в основе каждого отдельного вида цивилизаций. Таким образом, А. Тойнби не дал надлежащего теоретического обоснования своей концепции цивилизаций, оставив нерешенной наиболее сложную и ответственную часть своей теории – раскрытие признаков, характеризующих общецивилизационный критерий и позволяющих рассматривать выделенные типы цивилизаций в качестве отдельных видов единого рода – цивилизации вообще. В отрицании единых основ истории человечества А. Тойнби не одинок. Подобный взгляд разделяет и австрийский философ К. Поппер, полагая, что «единой истории человечества нет, а есть лишь бесконечное множество историй, связанных с разными аспектами человеческой власти».
В-третьих, А. Тойнби значительно упрощает действительные социальные процессы развития общества, констатирует достаточно тривиальные истины о том, что все социальные явления, в том числе и цивилизации, обречены на неизбежную гибель. Проблематичным предстает и объяснение причин гибели цивилизации конфликтом между активной и пассивной частью населения. В данном случае процесс описывается по известной поговорке: «Войны выигрывают генералы, а проигрывают солдаты». Между тем роль народа, создавшего своим трудом современную цивилизацию, отнюдь не сводится только к слепому следованию указаниям активной части населения, образующей органы управления делами общества. В конечном итоге участие населения страны, членов гражданского общества в делах государства является необходимым условием его эффективного действия, источником всех успехов и неудач как общества, так и государства. Другое дело, что большую часть истории человечества население было отчуждено от управления делами общества и свой вклад в его развитие вносило в виде созданных им материальных благ и условий для того, чтобы меньшая активная часть общества могла заниматься политикой, наукой и искусством.
Конфликт между активной и пассивной частями общества как причина гибели цивилизации становится возможным не потому, что активная часть оказывается неспособной решать стоящие перед обществом задачи, а потому, что общество в силу внутренних причин, объективных законов оказывается неспособным продолжать прежний способ своего существования.
[1] См.: Марченко М. Н. Указ. соч. С. 52–53.
[2] Лазарев В. В., Липень С. В. Теория государства и права : учебник для вузов. М., 1998. С. 46.
[3] Хропанюк В. Н. Указ. соч. С. 97–98.
[4] См.: Байтин М. И Сущность и типы государства // Теория государства и права : курс лекций / под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. М., 2004. С. 54–55; Лившиц Р. З. Государство и право в современном обществе: необходимость новых подходов // Советское государство и право. 1990. № 10.
[5] См.: Советский энциклопедический словарь. 4-е изд. М., 1989. С. 678.
[6] См.: Тойнби А. Постижение истории. М., 1996. С. 35–37.
[7] См.: Хропанюк В. Н. Указ. соч. С. 98–99.
[8] Марченко М. Н. Указ. соч. С. 54.