Дарение в римском праве

Дарение (donatio) представляет собой безвозмездное, добровольное, намеренное обогащение одаряемого из иму­щества дарителя. Дарение совершается, когда дар поступает во владение получающего («Donatio perficitur possessione ac-cipientis»). Оно может иметь характер действительной пере­дачи вещи, права собственности; может также быть обяза­тельственным (стипуляционное дарение; отказ от искового требования). Дарение является не самостоятельным юриди­ческим действием, а основанием для совершения имуществен­но-правового акта: «Pollicitatio donationis inter privatos vim obligationis non inducit» (Papinianus). «Сначала дар был пере­дачей какой-либо вещи — передачей, которая делалась дари­телем вследствие ожидания получения от одаренного какого-нибудь дара или одолжения. Другими словами, дар был отпла­той за какой-нибудь другой дар или одолжение; или же дар сам вызывал одаренное лицо на ответный дар или одолжение. Таким образом, дар не был, как позднее, сделкой безвозмезд­ной, да и вообще безвозмездные сделки не существовали в древнейшем праве»¹. С самого начала дарение составляло отчуждение, и притом отчуждение возмездное. Подобно заве­щанию, оно находилось под строгим контролем общественно­го мнения и потому не было произвольным актом. С точки зре­ния обычного разума дарение выглядит бесхозным действи­ем. В римском праве это проявилось достаточно рано в виде ограничения дарения законом (lex Cincia); если одаряемый на­стаивал на получении дара вопреки запрету закона Цинция и подавал иск, то ответчик получал в таком случае exceptio legis Cinciae; запрещены были и дарения между супругами. Дарящий словно растрачивал свое имение, хотя бы своим по­дарком он нравственно (naturaliter) обязывал одаренного к от­плате; и наоборот, кто получал дай, хотя бы только в отплату за свой дар, тот обогащался в размере полученного. Правда, Ульпиан называет случай дара за дар как бы меной, но при его взгляде на последствия этого случая такое сравнение не име­ет юридического значения и интересно только как воспомина­ние о первоначальном характере дарения. В постклассическом праве дарение было подробно регламентировано.

Дарение по сути своей было не совместимо с каким-либо возмещением дарителя одаряемым или принуждением. С субъективной точки зрения необходимо намерение дарите­ля обогатить одаряемого за счет своего имущества (animus donandi). Совершенное дарение (donatio perfecta), при кото­ром манципация сопровождается традицией, является не­оспоримым, хотя и противоречит закону Цинция: «Donatio perficitur possessione accipientis». Этот закон (»204 г. до н.э. a Marco Cincio Alimento praetore) запрещал принимать дары или деньги за судебную защиту либо вообще дар, превышаю­щий определенную сумму. Этот запрет не относился к дарам ближайших родственников (personae exceptae) или свойст­венников, а также если подарок делался опекуном — опекае­мому, вольноотпущенником — патрону и за спасение жизни дарителя. По-видимому, Цинциев закон принадлежал к чис­лу leges imperfectae, т.е. он не карал недействительностью сделки, которые совершались вопреки его запрещению. Да­рение, совершенное вопреки закону Цинция, имеет силу, но оспоримо. На иск одаряемого об исполнении дарственного обе­щания, данного вопреки lex Cinciae, ответчик возражал per excepjtionem legis Cinciae. Те же последствия имеет и подтвер­ждение дарения (confirmatio donationis) фактом смерти дари­теля, в том числе и при несовершенном дарении, когда оно материально не осуществлено до конца.

С III в. н. э. было признано право патрона отменять дей­ствительное дарение из-за неблагодарности вольноотпущен­ника; при этом таковым действием считались причинение имущественного ущерба патрону-дарителю, грубое оскорб­ление его одаряемым, способствование созданию опасных для жизни патрона ситуаций. Вскоре это право стали относить и к другим дарителям, к родителям; при Юстиниане же оно было признано за всеми дарителями. В императорское время и юристы, и императоры признавали за дарителем право на отзыв (посредством личного иска) дара в случае неблагодар­ности одаренного. Дарение становится юридическим действи­ем только с принятием при Константине закона, по которому требуются письменная форма, публичная передача вещи и сдача документов в общественный архив; принятие дара ста­новится для одаренного необходимым. При Юстиниане обя­зательственное дарение считается pactum legitimum; судеб­ная инсинуация (вскрытие завещания с оглашением его со­держания) требуется при сумме дарения свыше 500 солидов. В юстиниановом праве такое соглашение давало основание для непосредственного притязания на выдачу вещи.

В постклассическом и праве Юстиниана donatio perfecta является дарение после выполнения всех реквизитов, кото­рых требовал закон. Юстиниан допускает передачу права по обязательству в дар. Он же считал за выражение неблагодар­ности тяжкую обиду, нанесенную дарителю, оскорбление его действием, умышленное причинение ущерба его имуществу или опасности его жизни. Первоначальная обязанность отпла­тить за дар превратилась, таким образом, в более отвлечен­ную обязанность — сохранить уважение к личности дарите­ля. Неоспоримым оставалось дарение за спасение жизни. По своей сути такое дарение является своеобразным договором между живыми (inter vivos); оно не зависит ни от завещания, ни от порядка наследования и создает преемство в отдельном правоотношении. После признания фидеикомиссов оно имеет ограниченное значение, но существует, поскольку является договором inter vivos и имеет вещные последствия. Вскоре та­кое дарение начинает сближаться с правом отказов; позже на него распространили действие legis Falcidii и leges caducariae Августа. Патрон-даритель, вначале не имевший детей, мог потребовать дар обратно, если позже они появлялись (рожда­лись) у него. Дар, который сам составлял отплату за какое-нибудь одолжение (так называемое donatio remunerandi cau­sa), не подлежал, по мнению юристов Империи, никакому от­зыву со стороны дарителя (donatio inrevocabilis), например дар в благодарность за освобождение из рук разбойников или вра­гов или в благодарность за судебную защиту, за поручитель­ство, за содействие в делах.

Помимо упомянутых ранее разновидностей дарения, вы­деляются также donatio mortis causa и donatio sub modo. Пер­вое дарение зависит от будущего неясного обстоятельства, что одаренный не умрет раньше дарителя. Павел отмечал, что «с возвращением здоровья и прекращением болезни дарение, сделанное на случай смерти, также требует возобновления ввиду изменения Намерений (paenitentiam etiam revocatur); только по факту смерти становится действительным». Это да­рение имело 2 формы: право собственности на вещь переходит немедленно под отменительным условием или после наступ­ления отлагательного условия. Если одаренный умрет первым, дарение отпадает, либо же даритель может требовать его воз­врата. Одаряемый мог потребовать подаренную и принятую вещь, которой он только владел. Против дарителя или того, кому даритель дополнительно передал право собственности на данную вещь, он возражал с помощью exceptio rei donatae et traditae (подаренной и принятой вещи). Главным и первона­чальным случаем было дарение, совершенное при непосред­ственной опасности для жизни, с тем условием, что, если дари­тель оставался в живых, оно считалось недействительным.

В постклассическом праве donatio mortis causa могло быть отмерено в любое время; такое приобретение (condicionis implendae causae datum) было связано с исполнением усло­вия, по которому одаренный сам предоставлял ту или иную выгоду третьему лицу. Такое распоряжение не создает для третьего лица права притязания, а в остальном оно руковод­ствуется правом легатов. При Юстиниане оно и было факти­чески приравнено к отказам.

При другом способе — donatio sub modo («дарю тебе, с тем чтобы ты сделал то-то»), — разработанном главным образом императорскими постановлениями второй половины III в. н. э., даритель мог потребовать от принявшего дар в случае неис­полнения им обязательства, или исполнения этого последне­го (actio praescriptis verbis), или возвращения самого дара (соп-dictio ob causam datorum). Дарение с дополнительным уста­новлением (donatio sub modo) предполагало поручение дарителя одаряемому совершить какое-либо полезное дей­ствие. Modus обозначал целевое назначение, присоединяемое к безвозмездному предоставлению или к освобождению из рабства. Оно предписывало одаренному обязанность вести себя нужным образом, и воля представителя должна быть на­правлена на то, чтобы получатель имел от него пользу, а само действие для него должно быть обязательным (modus qualifi-catus). При принятии одаряемым этого условия даритель име­ет право требовать исполнения согласно данному соглашению, и в постклассическом праве у него появляется actio praescriptis verbis. Если исполнение стало невозможным, то даритель по­лучал condictio ob causam datorum о возврате дарения.