Общая характеристика культуры Поздней империи в Риме
Весь строй Позднеримской империи поражает самыми странными контрастами — умирающая античность сплетается с зарождающимся западноевропейским миром. Вычурность, утонченность, многокрасочность, грандиозность и чувственность языческого Рима сочетаются со средневековой примитивностью, стилизацией, монотонностью и аскетизмом христианства и монашества. На всем духовном творчестве поздней античности лежит печать застоя, подражания, надуманности, догматизма и церковности, свидетельствующая об упадке творческих сил античного мира. Упадочным было все, что являлось продуктом творчества греко-эллинского (языческого) мира и выросло на его социально-экономической основе. Напротив, то, что произрастало из феодальных корней, несло в себе семена прогресса и составляло вклад в феодальную культуру. При этом, говоря о культуре Позднем! империи, нельзя упускать из виду, что Поздняя империя продолжалась более 200 лет и что за этот огромный промежуток времени имелись свои подъемы и падения. Особенно резко культурное падение ощущалось непосредственно в период кризиса III в. и в ближайшие за ним десятилетия. С середины же IV в. в связи с общим подъемом наблюдается также оживление и во всех сферах культурного творчества, продолжающееся до IV в. С конца IV в., со времени так называемого великого переселения народов, античный мир вступает в полосу культурного декаданса, продолжающегося до самого падения Римской империи. Ни в одной отрасли культуры упадочность не ощущалась с такой силой и очевидностью, как в области философии. Через все философские произведения III—V вв. красной нитью проходят религиозно-мистические настроения, неверие в собственные силы, отказ от земной жизни и предпочтение небесного земному. Вера в творческие силы человеческого разума заменялась верой в судьбу, или фатум, управляющий миром по непонятным для людских умов законам.
«Я бы этого не сделал, если бы того не хотел бог» (si deus hoc noluit, non facerem). «Что же можно сделать против судьбы?» — растерянно спрашивает христианский писатель IV в. Григорий Нисский.
Мистики доходили до полного отрицания мира. «О если бы я имел крылья голубя или ласточки, чтобы парить над человеческой жизнью!» «Мир, — проповедует тот же самый Григорий, — ранит мою душу; сердце же мудрого всегда полно печали, ибо печать и болезни — сладчайшее из всех возможных наслаждений». «От мирских страстей и страданий дает отдых только природа».
То, что в предшествующий период только что намечалось, в последние века Рима получило широкое распространение. Философия погрузилась в глубокий скептицизм, выродилась в мистику и, наконец, эволюционировала в теологию. Развилась вера в загробную жизнь, демонов, мертвецов (мощи), гадания, откровения, знахарства и пр. В центре «наук» стояли теология и астрономия. Суеверие было особенностью не только низших классов, но захватило также и высшие слои римской интеллигенции1.
В позднеримском законодательстве имеется большое количество статей, налагающих тяжелые кары за распространение суеверий, ворожбу, чернокнижие, гадания по внутренностям жертвенных животных, по лету и голосу птиц, движению звезд и. т. д. «Многие, — говорится, в статье Юстинианова кодекса, — пользуясь магическими средствами, дерзают приводить в смущение элементы природы и подвергать опасности жизнь невинных людей и угрожать, что заклинанием духов каждый может уничтожить своих врагов. Подобного рода людей, как чуждых человеческой природе, следует отдавать на растерзание зверям»2.