Философия как школа мысли

Начинается эта школа там, где кончается стереотипное мышление, где само собой разумею­щееся вызывает сомнение и удивляет. Как только человек начина­ет ломать голову над смысложизненными вопросами, которые в устах Иммануила Канта звучат так: «что я могу знать?», «что я дол­жен делать?», «на что я могу надеяться?», «что такое человек?» — он сразу же попадает в плен к философии, в сферу философского постижения бытия. Воистину прав английский философ XVII в. То­мас Гоббс, утверждая: «Философия есть дочь твоего мышления... и живет в тебе самом». Она внутренне присуща каждому. Ибо ни од­ному из смертных нельзя отказать в праве размышлять о смысле жизни, свободе, справедливости и бессмертии.

И хоть право и способность суждения не есть привилегия од­них лишь мыслителей (ведь судит и размышляет всякий и повсе­местно, образованный и необразованный, умный и глупый, юный и зрелый, во время досуга и на работе, в подъезде и в парламен­те), последовательная, аргументированная цепочка рассуждений и доводов, правильный метод в поисках истины дается не каждому. Тот, кто судит, обязан отвечать за свои суждения. Именно система верного суждения лежит в основе человеческой культуры. Жизнь полна противоречий. Человек и человечество никогда небудут сво­бодны от оценки происходящего. В условиях экстремального напря­жения, в критических ситуациях отсутствие Школы мысли грани­чит с победой истерики над анализом, ненависти над благоразу­мием. Отсутствие культивированных форм мышления приводит к тому, что процветает бессмыслица, утилитальная примитивность, неразумие, которые приносят много вреда всюду, где обнаружи­вают свое буйство.

Искусство оперировать понятиями, категориями и принци­пами, судить обоснованно и аргументированно — отнюдь не при­рожденное качество. Оно не образуется вместе с обыденным соз­нанием, а требует развитого критического мышления поиско­вых интеллектуальных упражнений. Значимость формирования вы­сокой культуры мышления очень велика. В Древней Индии фор­ма передачи навыка получила название Упанишады (от санскр. ира — рядом и §аа — сидеть с учителем). Ученику открывается знание (веда) только при условии его постоянного нахождения рядом с учителем, при условии реализации принципа «делай, как я». Учитель учит отделять главное от второстепенного, нахо­дить за множеством бросающихся в глаза признаков ускользаю­щую от взора сущность, входя в мир единичных событий и кон­кретных ситуаций, обнаруживать их связующую основу и поро­ждающую причину.

Весьма показательна система обучения в Пифагорейском сою­зе. Для того чтобы развить интеллект и теоретическое мышление обу­чаемых, учитель пользовался иносказательным языком, языком «акусм» — намекающих загадок, отвращая взор учеников от чувст­венных представлений и эмпирического содержания. На этой первой степени обучения — акусматичеекой (от акусма — слышимое), ученики молча слушали учителя. На второй, математической, они приступали к освоению операции логического расчленения и теоре­тического умозрения, сохраняя тем не менее дистанцию по отноше­нию к фактическим конкретным ситуациям. Только отстраняясь от сиюминутных впечатлений, так называемой «грешной эмпирии», можно было, по мнению пифагорейцев, приблизиться к умопости­гаемой сути бытия.

Философия как особая сфера поиска сущего, исследование основ и первопринципов в отличие от обыденного мышления, выступающего «не в форме мысли, а в форме чувства, созерцания и представления», должна быть познанием в понятиях и категори­ях. Категории — это предельно общие понятия, обладающие стату­сом всеобщности и необходимости. Искусство оперирования поня­тиями предполагает установление необходимых связей и причинных зависимостей, упорядочивание хаотически случайного потока жиз­ненных впечатлений. Воспитание силы суждения предполагает кон­центрацию внимания, сосредоточенность на предмете. Мышление интенционально, направлено на предмет. Оно добывает суждение, соответственно понятию природы предмета, адекватное смыслу со­бытия. И только тот, кто может воспринять предмет во многообра­зии его свойств и качеств, получает надежду, что последний заго­ворит о себе устами высказывающегося. Подобно тому, как повара и врачи своим искусством способствуют установлению порядка и слаженности в теле человека, филоррфы воздействуют на души людей, устанавливая в них порядок.

Философия утверждает свое высокое назначение — обеспечивать свободу человеческого духа. Стремление к самостоятельному поиску, которое во все времена отличало философию, не может позволить ей превратиться в собрание застывших догм. Целостность философии состоите сочетании знания и нравственного помысла. Свободная философская мысль не обещает однозначные ответы на сиюминут­ные вопросы, не сулит чудесной формулы, дарующей истину в по­следней инстанции. «Философское вопрошание» обеспечивает посто­янную свободу и независимостьмышления, угрожает идеологии то­талитарных режимов и религиозному фанатизму.